Шрифт:
Закладка:
(2 ноября 1942)
Я видел вчера «Газзетта дель пополо» («Народная газета») от 16 октября, не помню точно, где была статья Э. Дольо, названная «Балкон на Дону», он описывал посещение опорного пункта альпийских стрелков из батальона «Кунео», бедные читатели, которым приходится читать корреспонденции с войны на Восточном фронте, гора преувеличений и глупости и, что более неприятно, вы верите таким вещам, мне нечего ответить тебе по правде, единственное, в начале мы развлекались, этой писаниной, а сейчас этот нахал вызывает отвращение. И думаю, вы читали и другие подобные статьи.
(14 декабря 1942)
Всю прошлую ночь и весь сегодняшний день слышали грохот канонады в нескольких километрах от нас; мы не понимаем, что происходит, но несомненно ничего страшного, потому что не получали сигнала тревоги, и день был спокойным, как все другие. Было несколько небольших атак, значение которых весьма преувеличивали, сейчас все вернулось в спокойное русло. Сегодня утром, однако, было одно представление – видели самолеты, которые прилетали и улетали; слышался свист пикирования и пулеметные обстрелы у подножья высоты, работала противовоздушная оборона русских; день был прекрасным, но лед на Дону ломается и, кроме того, появился туман, препятствующий обзору на несколько километров впереди…
(16 декабря 1942)
Температура была всегда примерно одинаковой, после пары дней хорошей температуры, но достаточно морозной (максимум -8, минимум -24 градуса), вчера стало теплеть (сегодня был максимум +4 градуса) снег стал таять, Дон почти полностью освободился от льда и небо было вчера закрыто тучами. Несколько дней русские были немного активнее; как я говорил в последнем письме, атаковали небольшими силами недалеко от нас, но имели только большие потери, не добившись ничего; теперь уже нас они не могли больше застать врасплох. Также сегодня утром слышали свирепую воздушную бомбардировку справа от нас, с некоторыми интервалами. В 5 часов (16.XII.) мы были разбужены довольно резким грохотом от «катюш» – это особые минометы, посылавшие из одной машины 14 выстрелов за один залп, этот грохот заставил нас перевернуться в постелях /…/.
Если это было большое зимнее русское наступление, будет не до смеха…
(20 декабря 1942)
/…/ прибыл приказ, что меня переводят в штаб дивизии /…/
Что меня восхищало в батальоне «Дронеро», так это неизменное спокойствие всех от первого офицера до последнего солдата, основанное на большой вере в собственные силы. /…/
(29 декабря 1942)
Россия совсем другая страна, такая, как Африка, которую не захочется посещать, даже после долгих лет, когда на земле наступит мир. Но некоторые говорят о каком-то обаянии, которого я, однако, еще не находил: бескрайние степи, тройки, иконы, подсолнухи, все эти прекрасные вещи широко описаны в книгах и в газетах, чтобы воодушевить людей (которые, вероятно, никогда не были в этих местах). Тем более теперь эти проклятые русские делают все, чтобы мы капитулировали на их дикой Родине; кроме того, население вблизи не отличалось приветливостью, потому что здесь слишком близко проходит фронт и мы чувствовали от них определенную угрозу…
Конечно, это относится больше к молодым мужчинам и женщинам, пропитанным идеями большевизма до кончиков волос, а люди пожилые, которые в начале нашей оккупации занимали различные должности; старые, наоборот, казалось, были довольны изменениям, так как все они были собственниками, все собственники, прозванные кулаками – это были эти же люди. Однажды я был на дороге, и один ребенок, стоявший поблизости от меня, показал мне на самолет, которого я не слышал и который летел низко по направлению к нам, говорил мне весь радостный, размахивая руками «русский, русский!».
К счастью, самолет оказался румынским, и все закончилось хорошо, но я все равно, влепил ему оплеуху за тот страх, который мне пришлось испытать.
* * *
Эмилио Де Марки
Родился в Милане в 1913 году, умер на русском фронте в январе 1943 младший лейтенант 5-го полка альпийских стрелков, батальон «Эдоло», дивизия «Тридентина».
(22 сентября 1942)
/…/ закончилось путешествие на поезде и чувствую себя прекрасно. Был чудесный закат на необъятных полях. Прошли пригород, видели много деревьев. Много печных труб и терриконы выше домов. Это город садов; все домики одноэтажные, это называется русским раем.
/…/ Население гостеприимно к итальянцам. В постелях, однако, было много кавалерии (блох).
(30 сентября 1942)
Уже писал тебе вчера, что прибыло мое назначение в 5-й полк альпийских стрелков, батальон «Эдоло», 51-я рота. Полевая почта 201. Чувствую себя превосходно и нахожусь на безопасных позициях, моя часть не используется. Русская кампания очень хорошая и очень странная. Пшеничные поля теперь все скошенные и трава высушенная, все в пыли. Вся местность покрыта так называемыми балками, образованными промоинами в песчаном грунте. В этих балках устраивали систему пещерных жилищ. Каждый день, как только темнеет, солдаты занимаются рытьем земли. Их даже приходилось останавливать, потому что копали слишком много. Так выяснилась моя некомпетентность как архитектора, которая не проявлялась до сих пор.
Ночью мы спали под навесом, а когда наступил холод, мне дали шерстяную шинель. Уже говорили сделать печи, и мы были в сомнениях между буржуйками и каминами, проекты были фантастические.
/…/ В подземных каморках слушали альпийские песни и странный шум. Это были ручные машины, которые готовили муку из зерен пшеницы, недавно собранной.
Я ориентировался по звездам, которые здесь сияли по-особенному, не как в горах и не как на равнине./…/
(4 октября 1942)
/…/ Сейчас был в яме, где ожидают брикеты навоза в печи нашей постройки, имеем восхитительное тепло. Ночью сплю всегда под навесом, где закутывался в меха, как эскимос. /…/ Здесь распределяют пакеты Миланской Федерации на каждый день: один пакет на каждые семь солдат.
Один солдат в доверительной беседе со мной назвал себя счастливым, потому что прикасался к медальону с Мадонной. Были сцены распределения по ложке вкуснейшего коньяка в качестве лекарства.
(11 октября 1942)
/…/ боюсь, что даже сегодня
