Шрифт:
Закладка:
– Амелия, ты все же решилась выполнить мою просьбу?
– Да, мама.
Мама сидела спиной к нам, и я вдруг поняла, что совсем не хочу видеть ее лица. Ее голос так изменился… странным образом огрубел и постарел, словно бы говорила какая-то старуха. А эта голова – она все качается и качается, будто какой-то жуткий маятник.
– Он сказал, что это был единственный способ помочь мне. – Продолжила говорить мать. – Да только, кто я теперь? Я больше не сплю, и не могу есть обычную пищу… Теперь, мне необходимо иное.
Я медленно приблизилась к металлическому креслу, больше похожему на стул для пыток, и тут же ощутила тяжелый запах прелости.
– Что иное? Мама…
– И ты здесь… – Мать внезапно рассмеялась. – Ну что ж… Хорошо хоть Линду не притащили.
Внезапно, Мия одернула меня.
– Не подходи слишком близко, Сара!
– Что? Почему?
– Она опасна.
– Да ведь она прикована!
Вдруг белая голова перестала качаться, и руки матери начали медленно отрываться от подлокотников. Амелия шумно выдохнула…
– Я была прикована… – Голос матери сделался еще грубее. – Но сейчас эти ремни – лишь фикция. Он думал, что меня можно удержать чем-то подобным. Теперь нет…Я же говорила, я больше не знаю кто я, или что я.
Она встала в полный рост и повернулась к нам. Кожа, плотно обтягивающая ее лицо, казалась почти прозрачной, мертвецки-синие губы кривились в жуткое подобие улыбки, вокруг глаз темнели широкие круги, а сами глаза были поддернуты белой пеленой.
Я вновь, неосознанно, сделала шаг вперед.
– Твои глаза, мама! Ты… Ты ослепла?
– Да… – Маятник головы вновь качнулся влево, и я опять услышала странный звук, словно бы… словно бы кто-то ворошил палкой сырое мясо, совсем без костей… – Но я больше не нуждаюсь в зрении. Все мои прочие чувства обострились во много раз… Я узнала, что вы здесь, едва только вы подошли к зданию… Мои милые дочери…
Ее глазные яблоки вдруг начали отдаляться, отодвигаться куда-то внутрь головы… Пустые глазницы медленно заволакивал сумрак, а потом вдруг в этом сумраке начало что-то шевелиться…
Я в ужасе отпрянула.
– У меня появились новые чувства и желания. – Вновь заговорила мать. – Однако старые не пропали, и это мучительней всего. Именно поэтому, я попросила Амелию убить меня. Я теперь чудовище, и недостойна жизни в этом мире. Вчера я хотела зашить себе глаза, но мой муж помешал этому. Его, похоже, заинтересовало мое нынешнее состояние… Убейте меня!
– Мы не станем делать этого, мама! Как ты можешь просить о таком?!
– Ты не веришь, что я теперь чудовище? Что ж… Вы должны убить меня, мои милые дочери, иначе я убью вас… Теперь я могу, поверьте…
Амелия прижалась ко мне плечом. Это сказка слишком страшная… Слишком… Просто невыносимо страшная!
За окном, в очередной раз, сверкнула молния. Гром заглушил звуки дождя, а потом… в решетку за стеклом, с громким звуком, врезалось что-то. Птица – сообразила я. Птица разбилась об окно. В это же мгновение множество черных щупалец вырвались из глазниц матери и устремились в нашу с Мией сторону. Амелия дернула меня за кофту, и мы откатились к стене…
Наша мать, больше не была нашей матерью. Теперь, это и вправду было чудовище, с огромной вздувшейся белой головой и роем черных щупалец, что продолжали выползать из ее глазниц, из рта и даже носа… Вскоре, точно такие же щупальца показались из-под ее ночной рубашки…
– Господи боже! – Воскликнула Мия. – Они ведь лезут буквально из всех отверстий в ее теле! Отец поместил что-то во внутрь нашей матери. Оно продлевает ее жизнь, но…
– Как мы убьем это?! – Закричала я. – Как?! У тебя есть какой-то план?
– Есть!
Мия схватила меня за руку и буквально выволокла из комнаты. После чего захлопнула дверь и задвинула засов.
– Есть план… – Повторила она, полезла рукой за пазуху, и извлекла оттуда небольшую пластиковую бутылку, наполненную прозрачной жидкостью. – Это бензин! Мы обольем ее бензином и подожжем. И комнату бензином польем. Пусть тут все сгорит к чертям!!
– А пациенты?!
– Насколько я знаю, здесь нет никого кроме нашей матери и той девочки, которую собственные кости убивают… Но для нее тоже, лучший выход – это смерть.
С обратной стороны металлической двери послышались глухие стуки. Чудовище отчаянно пыталось вырваться на волю. Я прислонилась лбом к холодной стене. "Да что же это за жизнь такая?!" в который раз вопросила я… Потом со всей силы зарядила кулаком в стену, после чего сделала это еще раз, и еще… Лишь когда костяшки мои были разбиты в кровь, Амелии наконец удалось оторвать меня от стены…
– Ты сама видела, Сара. Даже если она не убьет нас сегодня, она убьет кого-то другого завтра. Мы должны сделать это, должны избавить ее от такого существования. Я бы тоже на ее месте хотела, чтоб меня убили.
– Да. – Я облизала горячие губы. – Да… Это черный край полумесяца… Мы сожжем ее…
Амелия достала из кармана металлическую бензиновую зажигалку и вручила ее мне. Я посмотрела на зажигалку, ощутила в ладони ее тяжесть и приятную прохладу, потом большим пальцем откинула крышку и зажгла огонек… Огонек горел ровно, значит в этом коридоре нет сквозняков. Прекрасно!
Мия же, между тем, открыла бутылку…
– Сейчас я отодвину засов, и оно вырвется. Тогда я поливаю ее бензином, а ты кидаешь зажигалку… Пусть полыхает!
Я напряженно кивнула. Огонек задрожал в моей руке…
– Мои милые дочери… – Чудовище скреблось в дверь.
– Раз… – Шепнула Мия. – Два… Три! –И тут же отодвинула засов…
Дверь распахнулась, и из сумрака комнаты, обдав меня тяжелой затхлой вонью, вырвалась белесая фигура в ореоле черных щупалец… Мне показалась, что фигура эта, словно плывет над полом.
Молясь про себя, я держала перед
