Я попросила Линду заварить чай, а сама отправилась в прихожую…

Отец разувался молча, и когда я с ним поздоровалась, даже не посмотрел на меня, лишь коротко кивнул своим туфлям, повесил серое пальто на вешалку и прошел мимо меня в кухню… Я мельком взглянула в его глаза, и увидела в них такую тяжесть, что мне сделалось дурно.

Обычно, отец не был таким. Однако, в эту неделю он сильно изменился…

Мой взгляд возвратился к Мии. Та, дрожащими пальцами пыталась расстегнуть молнию на куртке. Наконец, это у нее получилось. Куртка с тихим шорохом упала на пол, но Амелия даже не стала ее подымать. Кожа ее лица казалась мне невероятно бледной, а глаза. Выражение этих глаз было еще хуже, чем у отца… Там присутствовала не только тяжесть, но также ужас и отчаяние…

Я подошла к ней.

– Мия… Что случилось? Это мама, да? Она… – Мне тяжело дались следующие слова. – Она умерла?

Мия покачала головой.

– Нет… Она не умерла… Слушай! – Сестра вдруг крепко схватила меня за плечо. – Мне надо поговорить с тобой после ужина, очень серьезно, по поводу нашей мамы!

Ее пальцы впились в меня почти до боли.

– Хорошо… – Я растерянно кивнула.

Рот Мии болезненно дернулся. Она отпустила мое плечо и быстро проследовала на кухню… Тут меня саму охватила дрожь, и даже затошнило немного… Я подняла куртку Мии, и аккуратно повесила ее рядом с отцовским пальто.

Разговор по поводу мамы… Вряд ли он будет приятным.

Я глубоко вздохнула, пытаясь унять волнение… Из кухни доносился веселый тоненький голосок Линды, и спокойный бас отца. Он любит ее, и нас любит. Я знала это… Но иногда он делает ужасные вещи, не с нами, но с другими людьми… А иногда хорошие. Он врач, и может исцелить человека, однако в первую очередь его всегда интересовало вовсе не исцеление.

И все же, он способен исцелять! Я так надеялась, что он сможет справиться с недугом нашей мамы… Я надеялась на это, а теперь, даже не знаю, что и думать!

Она жива… Так сказала Мия. Но… Есть что-то такое, чего я пока не знаю… Нечто ужасное…

Приходилось ли мне когда-нибудь участвовать в столь мрачном ужине? Вряд ли… Отец поглощал пищу молча и быстро, Амелия почти не притронулась к своей порции, так же, как и я… Линда ела с аппетитом, но не переставала тревожно поглядывать на нас троих. Бедняжка… Она не может понять, что же произошло, и почему все сидят с такими хмурыми лицами.

– Вкуснотища! – Похвалила она мое блюдо, и я мягко улыбнулась ей.

– Я старалась.

– Оно и видно. – Линда радостно кивнула, потом повернулась к отцу. – Пап, ну скажи же что вкусно!

– Очень вкусно. – Согласился отец, едва заметно улыбнувшись уголком рта. – Сара у нас прекрасно готовит.

– Да, да, да! – Линда вновь радостно закивала.

За окном темнело, и собирались тучи. Скорее всего, ночью будет дождь. Этот июнь богат на дожди, лужи на улицах города почти не успевают высыхать… Мама любила ливни с грозами. Она говорила, что такая погода безумно ее вдохновляет… Меня такая погода тоже вдохновляла, но не в последнее время.

Мама была врачом, так же, как и отец, и, как и он – человеком творческим. Но, правда, ее творческое начало проявлялось, не как у отца – в хирургии, а в совершенно ином…

Она до ужаса любила театр, и всегда говорила нам – своим дочерям, что театр – это искусство, которое как никакое другое учит сопереживать, чувствовать и быть человеком… По ее словам, даже кинематограф не имел такой силы…

Мама никогда этого не говорила, но я подозревала, что в детстве она наверняка мечтала стать актрисой театра, или может быть писательницей… Писательницей скорее всего, ведь даже сейчас, она в свободное время писала маленькие пьесы, и наверняка ей бы очень хотелось, чтобы когда-нибудь их поставили на большой сцене.

Но жизнь не всегда проходит так, как нам того хочется… Мать стала врачом, и вышла замуж за человека, подающего большие надежды в области хирургии. И позже, она сама вынуждена была лечь ему под нож…

Когда ужин был окончен, я быстро вымыла посуду и поднялась к себе в комнату. Мия пришла как раз в тот момент, когда по стеклу застучали первые капли дождя. Она плотно закрыла за собой дверь и присела рядом со мной на кровать. Теперь в лице ее почти не было прежней муки, однако присутствовало нечто вроде горькой решимости.

В ушах ее все те же серьги, которые мать подарила ей на прошлый день рождения. Серьги в форме полумесяца… Полумесяц… Мама наша очень любила этот символ. Она как-то рассказывала нам, что в детстве ей снились волшебные сны, в которых сказочный полумесяц опускался с небес на землю…

Мия положила свою удивительно холодную ладонь на мою горячую кисть.

– Я видела ее сегодня. – Тихо вымолвила она. – Наша мама должна была умереть, однако она жива.

– Отец все же вылечил ее! – Воскликнула я, и, наверное, должна была обрадоваться, но радость ко мне не шла. Всему виной был взгляд сестры.

– Да. – Кивнула Мия. – Он избавил ее от опухоли, что…что пожирала ее мозг. Однако… Лучше бы наша мать умерла на его операционном столе…

Я отпрянула от нее.

– Что ты такое говоришь?!

– Она должна была умереть, а не превратиться в то, во что превратилась! – С неожиданной злобой проговорила Амелия. – Наш отец – чудовище. И ее превратил в чудовище. Ты просто не видела ее сегодня Сара, и потому пока не можешь понять меня. – Она начала говорить быстро-быстро. – А я видела, и говорила с ней. Она сама все понимает, и… и попросила меня убить ее. Но только я сама не смогу этого сделать. И ты…

Я вскочила на ноги, не в силах поверить в услышанное, комната закачалась передо мной, и шум дождя за окном смешался с шумом крови