Шрифт:
Закладка:
– Мда… – Сказал он хмуро. – Да они внутри тебя кишмя кишат. Процедура будет долгой.
И он начал впиваться ножницами в глазницы Призрака раз за разом. Лезвия копошились в голове, выискивая нити, удлиняясь, по шее проникали в торс и отлавливали нити там. После каждой новой вспышки боли Призрак ощущал, как сознание его понемногу проясняется. Мысли становились быстрее, они теряли тяжелую вязкость, появлялась собственная воля, всплывали подавленные воспоминания, стремления и желания, и конечно-же, появлялся собственный страх. В какой-то момент Призрак пришел чуть ли не в панику от происходящего и начал бешено дёргаться на коляске, но тут же от подлокотников взвились кожаные ремни, и быстро опутали его руки, потом некие мудрёные механические устройства зафиксировали голову. Торс и ноги так же обтянулись ремнями.
– Сиди спокойно. – Голос Фурая орудующего ножницами снова раздался над Призраком. – Мы с тобой почти закончили.
Страх… Страх… Страх… Он бушевал внутри Призрака, и разрастался с каждой новой вспышкой боли. СТРАХ!!! Он сделался таким большим, каким, наверное, не был никогда. Если бы Призрак мог сейчас умереть во второй раз, то наверняка бы от этого страха и умер. Если бы сердце его билось, то, конечно, не выдержав такой панической атаки, запнулось бы и остановилось…
Минуты сменяли одна другую, и каждая новая была страшнее и мучительнее предыдущей. Потолок над головой Призрака дрожал, но мальчик знал, что это лишь взгляд его метался подстегиваемый ужасом…
Но вот, наконец, настал тот момент, когда ножницы были окончательно извлечены из Призрака. Фурай сухонькой рукой утер несуществующий пот со лба.
– Прекрасно. Ты свободен от воли Моджо. Я горжусь собой, это чистая работа. Тяжелая операция выполнена великолепно, я назову это обратной лоботомией. А теперь…
Он упрятал ножницы за пазуху, возвратился к своему телевизору и взял с тумбочки шприц.
– Пора перейти к основной процедуре, мой юный друг!
Короткое облегчение внутри Призрака сменилось новой вспышкой страха. Теперь он отчетливо все осознавал и в эмоциональной сфере чувствовал очень ярко. Его освободившийся разум трепетал при виде тонкой иглы, установленной на шприце с неизвестным веществом… Он не хотел больше подчиняться ничьей воле! Не хотел становиться серым существом! Он хотел оставаться собой, пусть и мертвым… Ему надо быть не здесь, не в этой жуткой больнице рядом со стариком-чудовищем. Ему надо быть вместе с сестрой. Неужели же он не сможет хотя бы просто быть с ней?! Неужели ему кто-то постоянно будет мешать?!
Игла нависла над ним. Эмоциональный накал внутри мертвого мальчика, казалось, достиг своего предела. И в этот момент, из кармана серой одежды Призрака раздалась музыка. Первые тихие ноты, сменились более быстрыми и громкими.
Неумолимо опускающийся шприц застыл в воздухе. Фурай поморщился, телевизионные помехи в его глазах потускнели на секунду, и словно замедлились.
– Что за музыка? Что за гадость?!
Музыка изгоняла из головы Призрака страх, она словно бы приводила его мертвое тело в состояния равновесия. “Как удивительно!” подумал Призрак, а потом понял, что ничего здесь удивительного нет. Просто, ему наконец удалось создать свою собственную кассету, и сейчас плеер с заключенным в нем камнем Асху, проигрывал ее. Неужели же для создания кассеты требовалась такая эмоциональная буря внутри? Да какая разница… Кассета была создана, и музыка, являвшаяся частью Призрака, играла. И было что-то такое в этой музыке, что Фурай отшатнулся от инвалидной коляски, после чего попятился обратно к своему телевизору.
– Я не понимаю. – Простонал он. – В этой музыке нет ничего особенного, но она словно… Она нарушает мои вибрации. Мою структуру.
Призрак присмотрелся, и увидел, что структура бело-серой ряби в глазах Фурая кардинально изменилась. Она и вправду была нарушена. Все “жучки” двигались не синхронно, как раньше, а совершенном хаосе.
Теперь уже на лице Фурая отразился самый настоящий страх.
– Такая сила есть лишь у ведьм! – Злобно и испуганно воскликнул он. – Или… или… Откуда у тебя камень Асху? Ты ведь обладаешь камнем Асху?! Я прав?! Ты, скверный мальчишка…
Призрак кивнул, и неожиданно улыбнулся Фураю.
– Спасибо вам. – Поблагодарил мертвый мальчик. – Вы освободили меня. Но сейчас, возвращайтесь-ка в свой телевизор. Мне нужно отыскать сестру
Фурай выдавил внутрь себя сразу несколько шприцов на своей шее. Помехи в его глазах пришли в некое подобие гармонии.
– Еще увидимся, паршивец. Это я тебе обещаю.
После этих слов, старик, растекшись серо-белой рябью исчез в телевизоре. А телевизор стремительно вылетел в распахнувшееся окно.
Призрак остался в палате один, по-прежнему прикованный к инвалидному креслу. Какое-то время, под действием музыки, внутри него царствовали облегчение и уверенность в том, что все будет хорошо. Но потом, когда музыка затихла, мальчик все же осознал, что пошевелиться не может, а потом подумал, что же с ним случится, если здание больницы вновь начнет обращаться в дерево?
Глава 16
Настоящее (Рэгдолл, 2004 год)
Сара. 1
– Дай мне мои очки, Сара.
Я молча подала Оливеру очки. Шторы в комнате были задвинуты. Еще более нескольких часов назад, мы с Оливером оба сошлись на том, что лучше задвинуть их. Никому не хотелось смотреть в окно, где вновь по какой-то невероятной причине царствовал Туман…
В себя Оливер пришел ближе к утру, но лишь когда на улице начало светать, смог более-менее осмысленно поговорить со мной. Неведомый яд, оставленный мужем моей сестры, постепенно покидал его тело…
Со вчерашнего вечера я металась туда-сюда между Оливером и Марком, и от переживаний совсем выбилась из сил. Алиса уговорила меня поспать пару часов, и я сделала это. Но когда пришел Туман, ни ей ни мне было уже не до сна.
С Оливером мы проговорили достаточно долго. Почему-то мне вдруг захотелось быть с ним совершенно откровенной, и я выложила ему абсолютно все, про свою семью, и про Алису… И даже о своей одержимости упомянула. Мне вдруг стало совершенно все равно, что он подумает обо мне. Я наслаждалась тем, что впервые была с кем-то настолько откровенна за все эти годы…
Оливер нацепил круглые очки на свое худощавое лицо, поправил волосы, и вновь стал почти самим собой… А до этого, в полумраке комнаты он казался