Алиса вновь понеслась по туманной дороге, прямиком к какому-то зданию во тьме. Это не просто здание. Это клиника. Клиника доктора Григоровича.

Очень медленно к Алисе приходила осознание того, что она лежит где-то, и откуда-то справа на нее изливается мягкий свет. Очень мягкий. Будто-бы… Будто бы за окном начинает светать. Алиса с огромным усилием приоткрыла один глаза, скосила его чуть на бок, и действительно увидела окно, а за ним нежное, светлеющее, утреннее небо…

Рядом пикало что-то, а еще… Ее тело, словно бы дышало само, так размеренно и непрерывно. Воздух просто входил в нее и выходил. На лице вновь чувствовалась маска, а во рту трубка, уходящая куда-то глубоко в горло…

– Так… Так… Так… – Этот мужской голос почти не напугал ее. – Похоже, она наконец приходит в себя.

И тут же над ней склонилось лицо. Твердое мужское лицо, с резкими жесткими чертами, и очень темными глазами.

– Ты берешь ее под свой контроль, Линда?

– Да… – Рядом с мужским лицом возникло женское, в обрамлении пепельно-русых волос. – Все дети в этой клинике, под моим контролем. Конечно, Григорович проводит с ними операции. Однако, я занимаюсь уходом за ними, и… если можно так сказать, воспитанием.

– И ты ассистируешь Григоровичу, а кое-что делаешь и сама.

– Это так. – Девушка нахмурилась. Ее красивые ореховые глаза внимательно смотрели на Алису. – Я не пытаюсь как-то оправдать себя.

– Оправдать? – Мужчина усмехнулся. – Зачем тебе оправдывать себя, Линда?! Мы занимаемся не злодейством, а, в первую очередь, исследовательской деятельностью! Тебе не нужно оправдывать себя, и… Дам тебе совет: прими себя, и то, что ты делаешь. Иначе, ничем хорошим твоя жизнь не закончится…

Линда выпрямилась и холодно посмотрела на своего собеседника.

– Я вас поняла, доктор Роммокон. И я прислушаюсь к вашему совету. А теперь, можно ли мне остаться с девочкой наедине?

– Конечно. – Мужчина отодвинулся, и лицо его исчезло. – Я оставлю вас.

– Стойте. Извините, но какие рекомендации относительно нее?

– Она должна дышать с аппаратом искусственной вентиляции легких, пока число самостоятельных вдохов не будет соответствовать двенадцати-пятнадцати в минуту. И после… – Мужчина замолчал на секунду. – Знаешь, Линда, ее легкие сильно повреждены. С таким состоянием легких ее конечно лучше было бы пустить на расходники. Но, ты, похоже, хочешь ее оставить… Что ж. Тогда ей нужен тщательный уход, ежедневные процедуры по очистке и восстановлению легких. Ты, конечно, уже знакома с ними. Ведь у тебя были подобные пациенты. Конечно же, ей нужны инъекции. Среди стандартного набора, я бы посоветовал инзориум…в малых дозах.

– Да вы инзориум вообще всем колите!

– Он помогает организму принимать новое.

– Она еще не готова для ваших операций!

– Но будет готова, когда ей станет лучше. У меня уже есть по поводу нее кое-какие мысли. Также, я советую тебе обучить ее дыхательным упражнениям, тем, которым я тебя научил. Ты ведь уже прочувствовала их пользу? В наши времена они необходимы. Девочке они помогут быстрее улучшить состоянии легких. Однако… полностью ее легкие не восстановятся никогда. Туман вызвал необратимые изменения в их структуре. Пагубно-критическое развитие этих изменений, возможно, нам удастся остановить, но обратить их вспять невозможно… Хотя, мы все же попробуем. Поэтому коли ей инзориум! Именно поэтому…

– Я вас поняла. – Линда коротко кивнула и вновь склонилась над Алисой. – Привет, детка. У тебя такие глаза! Голубые. Люблю людей с голубыми глазами, наверное, потому, что сама всегда мечтала о таком цвете глаз.

Дверь за спиной девушки закрылась. Доктор Роммокон ушел. Алисе захотелось сказать Линде, что ее глаза тоже очень красивые. Ведь такого глубокого орехового цвета она ранее не видела никогда.

– Не получится у тебя пока еще говорить. – Мягко сказала Линда. – Да и двигаться тебе пока нельзя. Ведь ты подключена к аппарату, который дышит за тебя, и так пока что нужно. Ты можешь моргать, допустим. Моргнула один раз – да, два раза – нет. – Линда улыбнулась, и в этот момент показалось Алисе очень и очень доброй. – Ну как, подойдет тебе такое общение?

Алиса постаралась как можно отчетливей моргнуть один раз. Линда, глядя на это, рассмеялась. Она была такой ласковой, и ее присутствие так успокаивало, и вселяло надежду. И пахло от нее очень приятно, хоть и странно. Сладкий аромат духов, смешанный с горьковатым запахом каких-то трав…

В комнате становилось все светлее, а на душе у Алисы все спокойнее. Она внезапно уверилась, что не умрет, и не окажется в черном пакете, как брат…

– Сейчас я поставлю тебе пару колов, придется в бедро. Ворочать сейчас тебя нельзя. Надеюсь, ты не боишься уколов, правда один из них будет немного болезненным – это инзориум, выдумка доктора Роммокона. Потом я поставлю тебе капельницу с питательными веществами. Я думаю, ты очень храбрая девочка, и вытерпела уже много, поэтому вытерпеть какие-то уколы будет для тебя сущим пустяком. Верно?

Алиса снова моргнула один раз. Она действительно совсем не боялась. Вот тело брата в черном пакете, безликие существа, туман и демоны, смерть и кровь – это все было страшно, а какие-то там уколы казались по сравнению с этим, действительно, сущими пустяками…

Линда делала уколы сноровисто, быстро, и почти не больно. Лишь самый последний укол (Алиса отчетливо увидела светящуюся голубую жидкость в шприце) в самом деле оказался жутко болезненным. Глаза Алисы мучительно закатились…

– Тише-тише… – Линда ласково погладила Алису по голове. – Боль скоро пройдет. Я поставлю тебе капельницу и отойду на какое-то время, а ты пока можешь поспать, если хочешь…

Когда Линда установила в ее запястье катетер, воткнула иглу, пустила по трубке жидкость, и ушла, Алиса прикрыла глаза. Можно и вправду поспать…

Боль в бедре, от укола инзориума почти прошла. Мысли сделались яркими и объёмными. Но они совсем не мешали процессу засыпания. И все-таки, как же грустно… Как же грустно от того, что брат умер. Он умер, и где же он теперь. Ушел в лучший мир? В то место, о котором рассказывала Кристина? Где много фиалок и тысячи зеленых лугов. Где днем ярко светит