– О нет! Моджо не видел твоей сестры. Но тебе нужно идти с Моджо!

Призрак начал медленно отходить от кукольной головы. Нет! Еще раз против его воли его никто никуда не затащит!

– Не убегай от Моджо! Ты так нужен Изольде и Берте! Что же делать… – Запричитала голова, захлопав ресницами что есть силы. – О, да, вспомнил! Нужно использовать свой контроль… Знаешь, благодаря Изольде, я совсем недавно научился контролировать таких как ты. К тому же, ты такой плотный…

Тут кукольная голова приоткрыла рот, и из ореола черных губ вырвалось множество серых нитей, метнувшихся к лицу Призрака. Слишком быстро двигались эти нити…

Одуванчики вспыхнули и погасли в сумраке. Их запах стремительно отдалялся. Скоро его не останется совсем…

Дома ползли куда-то, и он, Призрак, должен был идти в ту сторону, куда ползут дома. Прямо по этой улице… Но что же в конце этой улицы? Там окраина Рэгдолла.

Призрак делал шаг за шагом. Сознание его не покидало, понимание происходящего тоже, но он не мог противиться. Серые нити управляли его телом и частью разума. Они, отделившись от кукольной головы стали будто бы частью его самого, частью мертвого мальчика. Они вплелись в призрачные мышцы, они растворились в мыслях.

Голова летела вперед и Призрак шел за ней. Он ощущал себя странно… Так ощущает себя человек на пороге чего-то великого. Или… Точно так же ощущает себя человек, покидающий свой дом на рассвете, и уходящий по широкой грунтовой дороге, освещенной ярким солнцем, в неизвестность.

Так и было. Призрак, вновь подчиненный, уходил в волнующую странную неизвестность…

Глава 14

Настоящее (Рэгдолл, 2004 год)

Марк. 3

Говорят, будто бы нельзя вспомнить начало сновидения. Может быть… Да только я прекрасно помнил абсолютно все, с того самого момента, как под тяжестью тетиного тела провалился во тьму.

Я падал и падал в этой тьме, и поначалу чувствовал себя очень даже неплохо. Конечно, жуткая усталость переполняла все мое естество. Однако, кроме нее ничего не было.

Я ощущал себя тряпичной куклой, летящей неведомо куда сквозь непроглядный мрак…

Но в какой-то момент тьма развеялась, позволив увидеть мне обрывок некоего пейзажа… В следующее мгновение взору моему представился стремительно приближающийся темный квадрат. Это яма – понял я. И верно, с немыслимой высоты я упал в широкую квадратную яму, дно которой все поросло камышом и осокой… Плотные бурые стебли подымались из черной, на вид очень густой жидкости… Перед тем, как плюхнуться со всего маху в эту жидкость, я услышал хриплый крик тети, переполненный неистовой злобой:

– Лучше бы, моя сестренка-шлюха совершила аборт! Тогда бы, ни у кого из нас проблем не было!

Вслед за криком этим явилась боль… Шея моя начала пухнуть, полнясь болью изнутри. Густая тьма вокруг сделалась горячей, и я неистово заметался в ней, после чего, неожиданно, вынырнул на поверхность густой черной жижи…

Крохотный квадрат голубого неба показался мне немыслимо далеким. Насколько же глубока эта яма? И когда уйдет боль, терзающая мою шею? Эта боль имела приступообразный характер, и каждая новая ее вспышка была в разы сильнее предыдущей… Вскоре я начал кричать, что оказалось большой ошибкой…

Крупный черный слизняк тут же заполз мне в рот. Я мгновенно выплюнул его и обнаружил, что подобного рода слизняки, а также длинные плоские черви ползают по всему моему телу… Некоторые из червей, прямо на моих глазах, каким-то образом начали проникать под кожу. Я принялся отчаянно стряхивать с себя всю эту живность, но очередная вспышка боли заставила меня обо всем позабыть…

– Никаких проблем, Марк! – Вновь услыхал я тетин крик. – Абсолютно никаких проблем! С тобой же, мой дорогой племянничек, вечно одни проблемы. Нужно было отправить тебя в детдом, когда твои поганые родители отдали богу душу. Но… Я могу исправить все прямо сейчас!

Я обернулся на голос и увидел ее, с черными глазами и лицом покрытым страшным узором взбухших темных вен. Жижа, будто бы живая шипящими потоками перемещалась по всему тетиному телу…

– Я все исправлю. – Вымолвила Сара Кински, и пальцы ее молниеносно, подобно стремительным черным змеям впились в мою шею…

Лицо тети оказалось совсем рядом. Глаза –бездонные колодцы, наполненные тьмой, рот – кривящаяся красно-желтая рана.

– Я все исправлю… – Ее слова в моем сознании мешались с болью. – Ты никому не нужен, Марк. Ты – одна большая проблема!

Реальность вокруг нас дрожала и искажалась, словно бы ей тоже было очень больно. Камыши неистово гнулись, то в одну то в другую сторону, будто под напором переменчивого ветра… Я попытался оттолкнуть тетю, но руки мои сделались совершенно бессильными, даже просто поднять их оказалось почти невозможно.

Ноги тоже ослабли, но я все же смог отступить на пару шагов назад, однако тут же запутался в осоке и чуть было не упал.

– Я решу проблему! – Рычала тетя, терзая своими пальцами-змеями мою шею. – Решу…

Внезапно, что-то белое и длинное показалось из черной жижи прямо между нами. Это что-то двигалось настолько стремительно, что я его почти не различил, к тому-же боль наполовину ослепила меня… Оно ворвалось в дрожащую реальность с шипением, и тут же накинулось на тетю, опутало ее бледными кольцами и утащило в бурлящую тьму под моими ногами…

Вскоре я и сам провалился в эту тьму… Тьма омыла меня подобно воде, смыв боль и дурные мысли. Мне стало удивительно легко, как было когда-то очень давно, в детстве…

Трава… Солнце… Ветер… Совсем не сильный ветер, но ласковый. Он словно целует меня, и обнимает нежно, нежно… По тоненькому гнущемуся стебельку ползет крохотная букашка. Очень интересно наблюдать за ней. Для меня все это так просто, а для букашки, должно быть – целое приключение.

Я сижу на траве под солнцем, а родители где-то совсем рядом. Они здесь, ведь я слышу их смех. Слышу, как они весело говорят с друг-другом о чем-то. Так значит, они вовсе не умерли? Эта мысль заставляет меня смеяться и плакать одновременно. Мне давно не было так хорошо.

Вот бы увидеть их! Я поворачиваю голову, и действительно вижу родителей со спины. Высокую фигуру отца, и мать – чуть пониже его… У матери платье