Глава 37

Как насчет новой сделки?

Агата задумчиво уставилась в потолок, не в силах пошевелиться. Какое по счёту мучительное пробуждение это было с тех пор, как она покинула отчий дом? А покинула ли? Может, всё, что происходило в последнее время, лишь морок, и сейчас она по-прежнему дома? Тело нежно обнимает пушистое, воздушное одеяло, подушка под головой тоже нежная, в которой можно утопать и видеть самые причудливые сны. Из знакомого окна падают ласковые лучи энарийского солнца. В воздухе тепло, а не удушающе жарко, как в Ануаре. Она дома.

– Деточка моя, как ты? – заботливо склонилась над ней чья-то тень.

Элен! Ну конечно… наверное, она схватила лихорадку и жестоко бредила несколько дней, которые сложились в нескончаемый кошмар. Пираты, сражения, мерзкий жестокий Хайрат, головы на пиках… Даже Айра, что шипела словно змея, глядя на Агату рядом с Орханом. Абая, плотно закрывающая тело и голову, мешала дышать… Шатёр. Был ещё какой-то шатёр. Звёзды. Кажется, пустыня. Но эта часть сна уплывала безвозвратно.

Агата глубоко вздохнула. Сейчас всё было хорошо. Она дома, она в безопасности, и только Джонотан…

– Где он?

– Кто?

– Джонотан ди Арс, – прошептала Агата пересохшими губами.

– Ох! Я думала, ты наконец-то забеспокоишься о своём отце, о кириосе ди Эмери! – всплеснула руками Элен, точь-в-точь напомнившая самую строгую наставницу в монастыре, читающую нотации о прилежании, послушании родителям и прочем, прочем…

– Почему я должна о нём беспокоиться? – прошептала Агата. – Если мы дома, то он наверняка в своей комнате.

Элен вдруг уселась обратно на кровать, схватила Агату за ладонь и сжала пальцы изо всех сил. Лицо компаньонки собралось в скорбные морщинки, брови горестно сошлись на переносице, казалось, ещё немного – и она расплачется от переживаний.

– Девочка моя… – принялась причитать Элен. Поправила подушку, убрала со лба Агаты растрёпанную прядь и поправила одеяло, будто теперь боялась взглянуть в глаза и увидеть в них… что? Безумие? – Ваш отец их накажет. Всех. Он обязательно… И…

Агата прикрыла веки и снова тяжело вздохнула.

– Ладно, – приподнявшись, она села и снова посмотрела на Элен, чуть щуря глаза от яркого света. – Ладно, не бойся, я не сошла с ума. Значит, это не сон. Это Восток…

В ответ на её слова тёплый чужеземный ветер раздул занавеси на окнах – и под тонкой полупрозрачной тканью скользнул аромат благовоний: пачули и корица.

– Тебе надо лежать, моя дорогая, – тихо и заботливо повторила Элен без тени прежней сердитости или поджатых губ, только лёгкое чувство вины и сожаления скользнуло в её голосе. – После всего, что пришлось пережить.

– Где Джонотан? – Агата сжала руку Элен, продолжая требовать ответа.

– Где-то в доме, – наконец призналась та. – Тут был такой переполох… Все словно с ума сошли! Бегали, кричали, грозились друг друга убить. Меня и вовсе заперли в комнате. Я чуть не тронулась умом от беспокойства, когда вы не вернулись к ночи, а затем пришли люди в белом и принялись переворачивать весь дом. Потом пришел Акрам со своими бандитами, я слышала его голос.

– Но Джонотан…

– Его не тронули, уж не знаю почему. Когда вы вернулись в ночи, мне передали позаботиться о тебе. Дом оцепили со всех сторон, все с оружием… И, показалось, даже магия сверкала точно молнии, уж не знаю, что там на самом деле творилось. Но теперь всё тихо! Надеюсь, эти мужчины не переубивали друг друга, – вдруг нервно хихикнула Элен, видимо, впервые поверив, что вверенная её заботе Агата ди Эмери цела и жива, и ей не отрубят голову за неисполненные обязательства.

– О да, они могут, – поддержала Агата, понимая, что смотрит на несчастную компаньонку без прежней предвзятости.

Бедняжка Элен была втянута отцом в эту передрягу, а уж более неподходящего человека на все эти испытания и придумать сложно: добрая, набожная, светлая женщина, вся строгость которой сводилась к чрезмерной опеке. И ей пришлось не только пройти сквозь шторм и пиратов, но и отправиться с Агатой в бордель, заигрывать со стражником, притворяясь Фадией, юлить, врать и из последних сил защищать честь юной госпожи.

– Представляешь, мы сейчас выходим отсюда – а вокруг никого, – в ответ на улыбку Агаты фыркнула Элен. – Вот говорят же, что все беды от женщин. Так нет же, от мужчин куда больше горя. Может, стоит посидеть здесь подольше и подождать, когда они разберутся, чего на самом деле хотят?

– А нам останется выйти и править уцелевшими, – рассмеялась Агата и поморщилась, почувствовав, что голова ещё немного болит. – Ох, Элен! Я должна идти.

Агата боялась, что Элен будет отговаривать её и заставит лежать в постели до тех пор, пока все враги сами не перемрут, но компаньонка вдруг решительно поднялась.

– Хорошо! Идём! Но я пойду с тобой – и пусть только посмеют теперь пальцем тронуть, хоть один из них! Я им этот палец оторву!

Элен засуетилась, ища самое приличное платье, которое Агата могла бы надеть в этот торжественный день. Агата потянулась и заметила, что кто-то заботливо снял с неё многочисленные цепочки, оставившие, судя по лёгкой боли, ссадины и царапины под грудью и на плече, и переодел в длинное целомудренное ночное платье, явно взятое из Энарии.

– Сейчас, сейчас. Найду самое красивое платье! И пусть только попробуют… Ух, я им, – продолжала смешно причитать Элен, роясь в большом сундуке.

Продолжая суетиться и ворчать под нос, она принялась наряжать Агату и расчёсывать ей волосы, не замолкая ни на мгновение, рассказывая вновь и вновь, как переживала всю ночь и не смыкала глаз, ожидая, когда Агата очнётся и придёт в себя. И в этом бормотании будто сквозило и чувство вины, и даже стыд за всё случившееся, что порочило честь невинной девушки. То, чему подверг её отец, кириос ди Эмери, которому Элен всегда так беззаветно была предана.

И в этом своём беспокойстве и искреннем переживании она вдруг показалась похожей на матушку, которую Агата уже плохо помнила. Быть может, будь сейчас мать жива, она точно так же грозилась бы убить всех врагов, посмевших кинуть на Агату косой взгляд.

Эта мысль так вдруг растрогала, что она изо всех сил обняла Элен, которая была ниже её на полголовы. Пусть та ворчит на Джонотана – точь-в-точь как отец, будто ревнующий к лихому и дерзкому капитану, – пусть!

– Вы мой самый верный друг, Элен! Спасибо.

– Это мой долг… – пробормотала Элен, чуть заметно всхлипнув. – Ну! Идём же! Идём и найдём их всех, – смилостивилась она. – И твоего Джонотана, этого неуемного негодяя, и