– Что?

– Ваш отец разговаривал ночью с комендантом общежития, он и вам пытался дозвониться, но вы не выходили на связь и тогда…

– Вы врете.

– Нет.

– Вы все врете! Я хочу поговорить с ней. Арт, набери ее номер.

– Да я… да, сейчас.

– Мы можем отвезти вас домой.

– Не собираюсь я никуда ехать! Я только вчера с мамой разговаривал, – процедил Костя и налетел на блондинку, словно торнадо, – только вчера!

– Кость, – Селиверстов протянул другу сотовый.

Ромал отвернулся и приложил трубку к уху, закрывшись от людей, от реальности, от кошмарного сна. Он зашептал:

– Мам? Мама?

Молчание. Непонятный треск и помехи. Костя по-детски обрадовался, услышав чье-то дыхание на другом конце провода, и острые когти на мгновение выпустили его легкие, позволив вдохнуть кислорода.

– Мам, – повторил он дрожащим голосом, – ты в порядке?

– Доигрался? – прохрипел прокуренный голос, и Ромал застыл, сжав телефон и в ужасе о распахнув глаза. Мир вокруг изменился, земля под ногами превратилась в океанские волны. – Хорошо хоть денег подзаработал, – прошипел отец, – оплатишь похороны.

Костя, казалось, окаменел. Все силы разом оставили его, рука опустилась, телефон выскользнул из пальцев. Он обернулся, уставился на Арта, а тот стоял рядом белый, как лист бумаги. На какое-то мгновение Костя почувствовал себя преданным. Ромал в ужасе смотрел на друга и ждал, что тот сейчас схватит его за руку и разбудит. Что все это – обыкновенный ночной кошмар и вот-вот прозвонит будильник, загорится свет и боль исчезнет. Но она не исчезала. Колючая, парализующая боль охватила все его тело.

– Мне очень жаль. – Женщина нахмурила лоб и несколько раз кивнула. – На данный момент я не могу назвать причину, но…

Легкие судорожно сжались, мир закружился и перевернулся. Ромал ударил себя по щеке. Потом еще раз и еще, но сон не прекращался. В глазах потемнело, и на Костю обрушился потолок. Но потолки не валятся на нас в реальной жизни! Такого не бывает. Не бывает! Не бывает! Слепой и ошарашенный, Костя сорвался с места, пьяно покачиваясь из стороны в сторону, а Артур протянул к нему руку:

– Кость.

Костя не слышал.

– Подожди.

Костя не собирался ждать.

– Стой, Кость, не уходи!

Костя ушел. Он вырвался из здания, глядя на мир сумасшедшими глазами, мечтая заорать во все горло – так, чтобы этот нелепый мир содрогнулся и распался на куски. Но сил у него не было. Вообще не было. Даже говорить не получалось. Он часто дышал, он нервно озирался по сторонам, и ему казалось, что вокруг рушатся дома, земля идет трещинами и распадается на части вечернее солнце. В голове парня неожиданно зазвучал мамин голос. «Вы меня убиваете». И Ромал яростно и искренне возненавидел самого себя. Свое тело. Свои мысли. Он зарычал от отчаяния. Так крепко стиснул зубы, что они заскрипели. А потом он помчался по городу, тщетно пытаясь убежать от своей сущности, от этой реальности, от правды и боли. Он несся по проезжей части, ему сигналили машины, а за ним бежал Артур и звал его по имени.

Но Костя не останавливался. Он бежал, чувствуя, как разрывается грудная клетка. У него перед глазами стояло лицо матери. Ее опечаленные глаза, изможденная фигура. Она никогда не говорила, что ей плохо, не признавалась, что она устала. Но Ромал должен был увидеть. Что он за сын, раз не понял? Что он за сын, раз ушел, когда хотел остаться? Вся вселенная и весь мир тянули его обратно. Ветер бил ему в лицо. Земля дрожала под ногами. А он все равно уехал. Сел в машину и оставил ее одну, поставив перед выбором.

Разорвав ей сердце.

Он все летел вперед. А Артур пытался его нагнать. В какой-то момент на перекрестке Костя пропал из виду, и Арт в панике осмотрелся, затормозил у перекрестка и схватился руками за голову.

– Нет, нет, – бормотал он, озираясь. – Костя! Кость!

Ромала нигде не было. Перепуганный Артур вытащил поцарапанный телефон, дрожащими пальцами набрал номер и снова побежал, высматривая знакомое лицо. Гудки нагло тянулись, время нагло неслось. Арт встряхнул головой и услышал:

– Артур, я сейчас…

– Пап, – перебил Марка Селиверстова блондин и повторил с дрожью в голосе: – Папа.

– В чем дело? – Тон отца тут же переменился.

– Пап, все плохо. Я не знаю, что делать. Он убежал, а я за ним не успел.

– Кто убежал?

– Костя.

– Почему он убежал?

– Тут такое дело, пап, у него мама умерла. – Повисло молчание. Артур испуганно смахнул навернувшуюся на глаза пелену. – К нам в общагу пришли, сказали, причина пока не установлена, я не особо понял, пап.

– Ты где сейчас?

– Рядом с общагой.

– А Костя куда побежал?

– Не знаю, вообще ни черта не знаю.

– Нужно найти его. – Послышался стук дверей. Марк вышел из офиса и направился к машине. Зазвенела разблокировка сигнализации. – Может, он домой поехал?

– Может.

– Где он живет?

– Я скину тебе адрес, а сам с Даней его тут поищу.

– Отдышись, ладно? – Марк переложил трубку в другую руку и пристегнулся. – Все будет в порядке с Костей. Он умный парень.

– Ты его не видел.

– Скоро увижу. Лучше подумай, куда он еще мог пойти.

– Я подумаю.

– Думай. И будь на связи.

– Ага, хорошо, пап.

Но как тут думать, когда голова раскалывается? Арт позвонил Даниилу и сказал, чтобы тот срочно подъехал к закусочной на углу, где они когда-то ели пиццу, а сам потер виски и остановился на секунду, чтобы собраться с мыслями. Руки ходили ходуном. На улице стоял дикий холод. Садилось солнце. Парень выпрямился и внезапно понял, что должен позвонить еще одному человеку.

Алина не подняла трубку с первого раза. Наверное, показывала характер, а может, и не слышала – кто знает? Но Артур вдруг на нее так разозлился, что готов был закричать во все горло, прямо посреди улицы. Девушка наконец-то ответила, сказала:

– Не собираюсь с тобой разговаривать.

А Селиверстов стиснул зубы, кулаки и неожиданно… сдулся. Он сгорбился, тяжело осел на тротуар и прикрыл лицо рукой. Прохожие смотрели на него, а он тяжело дышал, не до конца понимая, что вообще происходит.

– Эй, – недовольным тоном бросила Алина, – язык прикусил?

– Не прикусил.

– Сам позвонил и молчишь? Что ты из себя строишь?

– У Кости мама умерла, – убитым голосом прохрипел Артур, и Алина замолчала. – Он куда-то убежал, и я не знаю, куда. Я не успел его догнать, Алин.

– Но как же… боже мой, Арт.