Себастьяну оставалось лишь надеяться и желать, чтобы мать оказалась права.

Шарлотта сидела на узкой кровати и смотрела прямо перед собой. У нее больше не осталось слез. Мать была непреклонна и не позволила ей поехать на званый вечер к леди Ратледж.

Это случилось после того, как к ним заехала леди Берк и сообщила униженной леди Уилмонт, что Шарлотту видели с джентльменом на Литл-Титчфилд-стрит.

– А это может означать только одно, – заявила леди Берк.

Бурная реакция леди Уилмонт не заставила себя ждать. Она кричала, что не позволит своей дочери опозорить имя Уилмонт и что та будет сидеть взаперти до тех пор, пока не состарится настолько, что уже не сможет привлекать мужчин с их скандальными намерениями.

Шарлотта плакала, стучала в дверь и умоляла ее выпустить, но леди Уилмонт ничего не хотела слышать.

И вот теперь, спустя несколько часов, она все еще сидела в своей комнате одетая для званого вечера, на который не сможет попасть. Правда, Шарлотта все еще надеялась, что волшебство Куинс поможет ей осуществить мечту, и поэтому не снимала платье, которое купила специально для этого случая и прятала ранее под кроватью. В перерывах между всхлипываниями и приступами жалости к себе она уложила волосы и загадала тысячу разных желаний.

И каждое из них было так или иначе связано с Себастьяном.

Шарлотта крутила застрявшее на пальце кольцо и проклинала тот день, когда оно появилось в ее жизни.

– Лучше бы я никогда не знала его любви, чем вот так вот снова все потерять, – шептала она.

А что насчет «Агаты Скай»? Ведь она должна была уже войти в порт с триумфом. Наверняка кто-нибудь непременно заедет к ней сообщить добрые вести, и тогда мать смягчится.

И все же, взглянув в очередной раз на часы, Шарлотта едва сдержала слезы. Десять часов. Вечер у леди Ратледж наверняка начался. Виола и Гермиона пережили еще одно театральное испытание, устроенное их матерью, а леди Берк поразила общество своей поучительной, с чувством прочитанной одой.

А что Себастьян? Наверняка уже объявляет о своей помолвке с Лавинией, как и обещала его мать.

Единственной радостью оставалось то, что герр Тромлер выступит вместо нее и сорвет аплодисменты.

Впрочем, и это не слишком утешало.

Шарлотта уже собиралась снять с себя нарядное платье и смириться с тем, что ее разрушенная жизнь будет отныне посвящена мелочным жалобам ее матери, когда отчетливо услышала приглушенный звон колокольчика над дверью.

Через несколько мгновений звон колокольчика вновь эхом прокатился по дому. А когда это случилось в третий раз, Шарлотта прижалась ухом к двери.

Она услышала, как внизу со скрипом открылась входная дверь и раздался гул голосов. Однако совсем скоро слова зазвучали так громко, что Шарлотта смогла их расслышать.

– Вон из моего дома! – орала леди Уилмонт.

Сердце Шарлотты гулко забилось в груди. Несмотря на то, что у нее больше не осталось желаний, она закрыла глаза и произнесла единственное, что имело значение.

Почти в это же самое мгновение до ее слуха донесся топот ног по лестнице, и она отпрянула от двери. Ключ в замке повернулся, и в комнату влетела Финелла.

– Ты любишь лорда Трента? – не успев перевести дыхание, спросила она.

– Что? – Шарлотта просто не верила своим ушам.

Финелла с мгновение молчала, судя по всему, очарованная видом Шарлотты в роскошном бархатном платье, а потом быстро пришла в себя, взяла ее за руку и улыбнулась.

– Ты любишь лорда Трента?

– Да, – прошептала Шарлотта.

– А он любит тебя?

– Я мечтаю о том, чтобы это чудо свершилось, – ответила девушка.

– Твоя мечта осуществилась, – сказала Финелла. – Виконт внизу и пытается прорвать оборону Авроры. Он утверждает, что заберет тебя и никто его не остановит.

Глаза Шарлотты наполнились слезами.

– Он здесь? Приехал за мной?

– Да, да. Так что не стой столбом. У тебя сегодня дебют.

Шарлотта последовала за Финеллой, все еще не решаясь поверить в то, что колесо фортуны вновь повернулось в ее пользу. Но потом они миновали последний пролет, и Шарлотта увидела его в холле, препирающегося с леди Уилмонт.

– …мне нет никакого дела до того, что вам рассказали. Мои намерения в отношении вашей дочери совершенно…

И тут Себастьян увидел ее.

Позабыв о леди Уилмонт, он стремительно прошел мимо злобной матроны к подножию лестницы и протянул Шарлотте руки.

– Выглядишь потрясающе, – произнес он, когда их пальцы сомкнулись.

– Ты приехал за мной? – прошептала Шарлотта.

– Конечно, а за кем же еще?

– Но я думала… – Их взгляды встретились, и Шарлотта не смогла закончить фразу. Просто не решилась. Ее сердце могло разбиться или же наполниться радостью.

– Никогда больше не думай. Ты для меня – единственная женщина на свете.

– Но у меня нет состояния. Нет приданого, – произнесла Шарлотта, пытаясь высвободить пальцы. Но Себастьян не отпускал. И несмотря на то, что она хотела отправить его назад к мисс Берк с ее десятью тысячами в год, ее сердце готово было взорваться от радости.

– Мы, Марлоу, сами куем себе счастье. Во всяком случае, так мне говорили, – ответил Себастьян. – Я решил ковать свое с тобой.

– Вы не получите моего благословения, нахал! – воскликнула леди Уилмонт. – Знаю я ваши намерения! – Она повернулась к Финелле. – Кровь не водица! И вот тому доказательство.

– Аврора! – протестующе вскинула руки Финелла. – Позволь ей отправиться на званый вечер. Для Шарлотты это возможность стать частью общества.

– Нет, если она собирается уйти со скандалом. Она опозорит этот дом и навлечет на него несчастье, как…

– Как я уже сказал, мадам, – перебил женщину Себастьян, – я всего лишь хочу отвезти вашу дочь к леди Ратледж. В этом нет ничего предосудительного.

Подбородок леди Уилмонт ходил ходуном до тех пор, пока в ее глазах не вспыхнул злобный огонь.

– У нее нет сопровождающего. Поэтому она не может поехать с вами. Я запрещаю.

Шарлотта глубоко вздохнула. Оставалось только одно. Пришло время использовать то, что она узнала, будучи Лотти.

– Мама, – произнесла она, – ты поедешь со мной?

– Ни за что не появлюсь на людях с такой бесстыдной нахалкой! – фыркнула леди Уилмонт.

Шарлотта покачала головой.

– Я обращалась не к тебе. – Она повернулась к Финелле. – Ты поедешь со мной… мама?

Но едва эти слова сорвались с ее губ, она поняла, что наделала: фактически заявила миру, Себастьяну, о том, что она незаконнорожденная.

Шарлотта не смела посмотреть ему в глаза, потому что не спускала взгляда с наполненных слезами глаз Финеллы.

– Откуда ты узнала? – спросила женщина.

– Разве это