Патриция, подскочив, вцепляется мне в рубаху и плачет навзрыд.

– Франческо! Беда!

Стоит заглянуть ей в глаза, как мое сердце замирает.

– Что случилось? – не узнаю свой голос. Он принадлежит мертвецу.

– Они… Город обезумел! – задыхаясь, кричит сестра. – Мистер Рид сказал кому-то в Коттон-Тауне, что мы захоронили вместе с Реем мешок с золотом. Я видела людей, которые шли по боковой дороге к долине, минуя дом. Франческо, они идут раскапывать могилу! Они идут…

Ужас бьет меня наотмашь, и я теряю равновесие. Казалось, после попытки Грегори броситься в огонь уже ничто не способно меня напугать или вывести из себя, но вот! Вот прощальный подарок мистера Рида: обезумевшие люди готовы ради золота осквернить могилу моего друга. Я вижу кошмар наяву. Я прошу небеса наконец-то выдернуть меня из адского водоворота событий, но Бог молчит. Я погружаюсь и погружаюсь в кромешную темноту и затягиваю всех дорогих себе людей. Я перевожу взгляд на Грегори, и костер из ярости и ненависти вспыхивает внутри. Я уже не владею собой. Кажется… минует время, когда я был милосерден, когда давал миру шанс и относился с любовью к каждой живой душе.

Я убью каждого, кто вздумает хоть прикоснуться к захоронению Рея.

– Ты. Мушкет.

Я жестом велю рабу с оружием подойти и, не говоря ни слова, вырываю мушкет, протягиваю руку за патронами. Хватит тратить время на разговоры и споры – я просто забираю лошадь у сестры и легко, словно ничего не произошло и мои ноги не трясутся от ужаса, запрыгиваю в седло. Грегори и Патриция испуганно смотрят на меня, не зная, как поступить. Останавливать меня сейчас – такое же безумие, как прыгать под копыта мустанга на аллюре. Я задерживаю взгляд на Грегори. Моя решимость на мгновение меркнет, но стоит представить, что горожане могут сотворить с могилой Рея, – и я снова в бешенстве. И все же эмоции, которые плещутся в глазах Грегори, словно штормовое море, тревожат. Страх бежит по коже мурашками. Откуда это дурное предчувствие? Весь грязный и разбитый, я наконец отворачиваюсь от Грегори и тяну руку к другому рабу:

– Топор.

Нужно спешить.

– Вот господин.

А затем кобыла получает по бокам.

Интерлюдия 3

Город в огне

– Мы должны что-то сделать! Франческо в ярости! Он погубит и себя, и других безумцев…

Грегори переводит на Патрицию глаза, а она продолжает что-то говорить. Вот только слова ее смешались и потеряли смысл, голова идет кругом.

– А что, если у них тоже оружие? За мешок золота он может получить и пулю! Грегори, прошу! Мы должны спасти Франческо! Спасти ранчо!

Она права. Лихорадочно думая, стараясь сосредоточиться, Грегори переводит взгляд на дом и шепчет:

– Для начала нужно сообщить все Джейдену, Хантеру и мистеру Дюрану. Потом организовать несколько… рабов, чтобы помочь Франческо выгнать воров с земли. А я… я должен защитить его от лихорадки.

Грегори разворачивается и идет к конюшням. После гибели Рея Дюраны перегнали Алтея в другое стойло с лошадьми. Алтей будто понимал, что с его другом случилась беда и не никак не мог успокоиться. Он не привык быть в одиночестве, поэтому ему нашли компанию.

Грегори идет все быстрее, а злость все отчаяннее. Не верится, что отец пошел на подобное. Он мерзавец и подонок, но ведь даже у сделок с сатаной есть правила, которым необходимо следовать. А ведь стоило сразу заподозрить неладное, когда он не удрал в первый же день. Слишком уж лакомый кусок лежал прямо перед носом, тут уже не до чести и правил. Благо хотя бы отец Франческо получил обговоренную сумму. Но какой же ценой! Вероятно, отец и братья подкупили кого-то из рабов, чтобы те сложили динамит в подвал. Отец знал: Колтону не победить Франческо на скачках. По возвращении домой семейство Дюран ожидал неприятный сюрприз. Вот только смерть Рея и нежелание Джейдена делать уборку даже сейчас помешали им воплотить свой безумный план. Пострадала лишь куча мусора и… один человек.

Патриция уверенным шагом идет за Грегори. У общего стойла ее перехватывает Хантер. Поток ругани доносит: Хантер уже тоже в курсе происходящего. Он кричит что-то Грегори, но тот не отзывается, все мысли – о Франческо. Нет ничего важнее сейчас. И, увы, лишь один человек может разобраться с семьей Ридов. Тот, в ком течет их кровь. То, как отец думает, Грегори знает наизусть, его мотивы ясны, осталось понять, какого черта он задумал теперь. Необходимо отрезать змее голову, а не искать противоядие.

Грегори выводит Алтея из стойла и с удивлением обнаруживает Патрицию. Она не ринулась с братом на помощь Франческо, ждет. Но время на разговоры лучше не тратить. Грегори проходит мимо нее, собираясь вскочить в седло, но не успевает:

– Грегори, ты выбираешь не тот путь, нужно… – Она схватила его за рукав истрепанной рубашки.

– Нет, Патриция, с точностью да наоборот. – Он говорит четко, но старается, чтобы голос звучал мягче. – Я делаю правильный выбор. – Он вырывает руку, и ладонь бьется о бедро, выбивая из кармана спички, деньги и ключ от комнаты Франческо. Грегори судорожно подбирает все обратно. Нельзя потерять ключ!

– Но Франческо побежал совсем в другую сторону…

– Это не значит, что, решив отправиться к своей семье, я отрекаюсь… от вас. – Грегори зачесывает ладонью волосы назад, проклятые, они бьют по глазам. Надо постричься, когда все кончится. – Я хочу разобраться со своим отцом. Он обещал покинуть город. Если я не смогу воззвать его к рассудку, то хоть буду в курсе планов. Так я смогу защитить… ранчо.

– Я пойду с тобой.

– Не нужно, Патриция. – Грегори сглатывает от накатившей неловкости. – Там опасно, зачем? Братьев моих стало меньше, но их численное преимущество никуда не делось. Помоги лучше здесь…

Но она снова делает шаг и еще раз дергает его за рубаху.

– Я подслушаю ваш разговор и все расскажу шерифу. Буду свидетелем! Грегори… – в ее глазах блестит решимость, – я одного тебя не пущу.

Какая же странная девушка… а ведь стоило удивиться, еще когда открылось ее умение держаться в седле. Неужели на Диком Западе они все такие?

– Ладно, – сдается Грегори. – Хорошо. Бери лошадь. Но как только станет опасно, ты даешь деру прямо до ранчо! Ты меня поняла? Патриция?!

– Хорошо, не кричи…

Пока Грегори седлает Алтея, Патриция выводит незнакомую лошадь – и