Рис. 26. Дракон, пронзающий сам себя, исторгает пламень на грешника, варящегося в недрах смоляной бочки. Правее – цаплеклювый чёрт тащит в своём коробе грешника в ад. Группа монстров, обутая в кувшины, держит нож, производством которых славился Хертогенбос, с монограммой предположительно буквы М, означающей, быть может, мир (лат. mundus) или подпись изготовителя (букву «М» обнаруживаем на ноже/фаллосе с ушами в аду «Сада земных наслаждений»). Ещё правее – вооружённый саблей воин, с напяленным на голову ульем. Такого же персонажа мы часто можем встретить и в других работах Босха.

Рис. 27. В аду, описанном Винсентом Бове, черти бросают грешные души в кипящие котлы, там они становятся подобны младенцам, затем их, постаревших, вытаскивают оттуда железными крючьями, и пытка повторяется вновь и вновь. В этой сцене видим грешников, вынужденных пить тех, кого демоны-шакалы засовывают в бочку, а потом блевать и испражняться. «Страшный суд» из Брюгге.

Рис. 28. Ад Босха совмещает сцены, отсылающие к апокалиптической войне последних времён с картинами земных противостояний и войн. Армии и полчища чертей и монстров атакуют друг друга, будто пытаясь выиграть сражение зла, по ходу калеча и истязая грешников, превращая их в своих соратников и жертв. Слева видим рыцарей в шлемах (похожих на геральдические) и латах, вооружённых щитами и копьями. На голове одного из них – устрашающее блюдо с обезглавленным, у другого волчья морда, заглатывающая рыбу, – сильный ест слабого. Справа, возле дьявольской машины убийства, танка, внутри которого сидит красный, похожий на буддийского демона, чёрт, вооружённый арбалетами и ножами, щитами и пиками – легион демонов.

Рис. 29. «Танк» палит из пушки, управляемой бесом и красным огненным существом, напоминающим демона с восточных миниатюр.

Рис. 30. Военная колесница была разработана, дабы вызвать панику среди врагов, атакуя страшным видом их боевой дух. Проект Леонардо представляет танк в форме черепахи, усиленный металлическими пластинами, увенчанный внутренней башней для прицеливания и вооружённый пушками. Движение танка на тележке зависело от солдат, которые изнутри управляли зубчатой системой, соединённой с четырьмя колесами. Направление огня решалась людьми, размещенными в верхней части фургона, откуда через узкие щели они могли видеть поле битвы. Идея механического орудия массового уничтожения будоражила умы современников Босха, и вот модель танка, предложенная Леонардо да Винчи. Земное оружие убийства превращало войну в ад, в него же Иероним и помещает хитроумное устройство. Codice Arundel 263, fol. 1030, между 1478–1518 гг. British Library, London.

Рис. 31. Колесо водяной мельницы в аду Босха оборачивается пыточной шестерёнкой. Адское колесо – огненное, с тысячей спиц, по ободу его истязаются грешники, черти крутят его тысячу раз в день (сообщает «Видение Святого Павла»), этих колёс может быть много и они могут вращаться медленно, к ним могут быть привязаны тела или только части тел (например, половые органы) грешников (пишет Винсент Бове).

Рис. 32. Король преисподней – дьявол и лжепророк в окружении своих приспешников с ярко выраженными церковными атрибутами.

Рис. 33. Адский шатёр, место терзаний грешников, расположен над убежищем сатаны. Вокруг него активизируются силы зла. Справа – зелёный воин в доспехах, который вынужден пожирать плоть. Рядом с ним монахиня-ведьма с жабьим брюхом, похожим на шапочку мухомора.

Рис. 34. «Страшный суд» из Брюгге – триптих, вокруг которого ведутся споры об авторстве, Босх или не Босх его создатель, – демонстрирует ландшафты ада, соединяющие и копирующие избранные мотивы других работ Иеронима: бордель в кувшине, пыточная водяная мельница, жернова, кузница, поедание женщино-птицей грешников, мост испытаний и река мытарств. Женщины вообще часто фигурируют в аду Босха. Отцы церкви учили, что чрево женщины – врата дьявола. В первую очередь источником (помимо Евы) для столь негативного образа являлась «блудница Вавилонская» из текста Апокалипсиса. В Притчах Соломона также рассказывается о великой распутнице-дьяволе: «дом её – пути в преисподнюю, нисходящие во внутренние жилища смерти» (Пр. 7:27). Проводники воли зла – Иродиада и Саломея, повинные в казни Иоанна – были распутницами. Народное же сознание создавало различные фольклорные образы женского оборотничества.

Закрой его, но не забудь помолиться

Нестандартная иконография Иеронима Босха раскрывает уникальность переживания культурно-исторической ситуации: финал средневековой эпохи, утрата привычной картины мира и начало Нового времени. Тектонические плиты культуры сдвинулись: прежние иерархии, божественная и мирская, не могли обеспечить осмысления приходящих реалий грядущего мира. Великие географические открытия, наука, сомнение в непоколебимости католицизма, раннекапиталистические отношения (которые уже нуждались в пока ещё не нас-тупившем «протестантском этосе»), урбанизация, развитие инженерной мысли и военной техники, станок Гутенберга, изменивший многовековую связь человека и ручного письма (сложный процесс создания книги сменился отчуждённым серийным производством на станке), – всё это знаменовало собой новую эпоху. Один из важнейших топосов предчувствия последних времён – это прогресс (божественная кара за вавилонскую башню, кара Прометея за огонь). Крах старого под натиском нового, смену эпох, культура интерпретирует в образах Страшного суда, интегрируя их в репрезентацию стремительно мимикрирующего быта. Эсхатологическая эстетика Апокалипсиса разнолико проявлена в искусстве XVI (последователи Босха, Брейгель) и XVII веков (натюрморт, vanitas).

На закрытых створках триптиха «Страшный суд» в фигурах святых обнаруживается прямая противоположность апокалиптическому хаосу. У Босха спасение даруется только сверхправедникам: аскетам и отцам церкви. Хотя паломничество и праведные дела, безусловно, дают больше шансов человеческой душе на чаше весов Страшного суда.

Левая внешняя створка изображает святого Иакова. Своим обликом пилигрима он намекает на «путь святого Иакова» – знаменитый (третий по значимости после Иерусалима и Рима) паломнический маршрут в город Сантьяго-де-Компостела (Испания), где хранятся мощи апостола. В отличие от рассмотренного выше коробейника, перед нами классическая иконография пилигрима с характерными атрибутами.