Однако на самом деле люди будут заблуждаться, очень сильно заблуждаться.

Она всегда любила народ Дара, он же станет ненавидеть ее. Такую цену приходится платить за воплощение воистину великих и интересных идей.

Оставив детей продолжать разговор с наставником, Джиа тихонько удалилась.

* * *

В сарай вошел кастелян Ото Крин.

– Посланцы вернулись, госпожа Джиа. – Так он всегда обращался к ней наедине.

Джиа подошла к нему и быстро поцеловала.

– Пожертвования успешно переданы, – продолжил Ото. – Но, будучи в ответе за дворцовый бюджет, я сомневаюсь, что смогу найти еще денег, не вызвав подозрений.

– Я обеспечу тебе фонды, – заявила Джиа. – Ты уверен, что ни предводители культа Гегемона, ни «предусмотрительные» не догадываются об источнике средств?

Ото кивнул:

– Я был очень осторожен, тщательно скрывая свою личность от посланцев.

– Рин наблюдает за Туноа в оба. Не так-то просто доставить туда деньги.

– Это было бы сложно, не придумай госпожа Раги использовать в качестве курьеров актеров странствующей народной оперы.

Улыбка промелькнула по лицу Джиа. Раги служила у нее фрейлиной, пока не вышла замуж за Гори Рути, племянника Дзато Рути, младшего министра транспорта и перевозок.

– Раги всегда обожала бродячих артистов. Помнишь, еще девочкой в Сарузе она упрашивала меня взять ее на представление, даже когда Гегемон поместил меня под домашний арест?

При воспоминании об этих опасных, но куда более беззаботных днях сердце у Ото сжалось от боли. Решительно отогнав прочь сцены прошлого, он продолжил:

– Шпионы Рина Коды пристально следят за перевозящими через порты грузы купцами или крупными землевладельцами, а также за большими шайками контрабандистов, но почти не обращают внимания на бродячих артистов, особенно женского пола. Рекомендованные госпожой Раги актрисы сумели спрятать деньги и прочие товары в сундуках с реквизитом и провезти их на Туноа так, что агенты Рина Коды ничего не заподозрили. Помогло и то, что у труппы имелось рекомендательное письмо от супруга госпожи Раги.

– Столь многие мужчины полагают, будто женщины существуют лишь для того, чтобы развлекать их и украшать им жизнь, – сказала Джиа. – Так легко застить им глаза, пользуясь подобной слабостью.

Ото помрачнел. Ему не нравилось, что Джиа рассуждает так холодно и расчетливо. Но он любил эту женщину, а потому прощал ей все.

– А как им удалось передать ценности в руки предводителей культа? – продолжала расспросы императрица.

– Это оказалось немного сложнее, но труппа сумела продать одну из актрис в дом индиго, припрятав нужные вещи у нее в сундуке. Когда кто-то из вожаков заглянул к ней, она ухитрилась все ему передать, сделав при этом вид, якобы это произошло помимо ее воли. Покончив с делом, труппа выкупила артистку обратно и отправилась своим путем.

Джиа кивнула:

– Умно. Уверена, этот человек так же слеп, как шпионы Рина. – Однако вскоре ее возбуждение улеглось, и она в тревоге сжала кулаки. – Будем надеяться, что теперь эти тупицы пустят в ход средства, которыми я их снабдила! Не могу же я все делать за них.

– Как прикажете поступить с оперной труппой?

– Отдай им условленную плату, – ответила Джиа. – И еще вот это. – Она вручила кастеляну несколько бумажных пакетиков. – Скажи им, что здесь средство, позволяющее общаться с богами: так и будет происходить, если они попробуют, по крайней мере какое-то время.

Ото кивнул и не стал вдаваться в расспросы. Он давно решил для себя: чем меньше знаешь подробностей о замыслах Джиа, тем крепче спишь. Как-то раз кастеляну довелось видеть посланца, который бежал голый по улицам, крича, что сгорает изнутри, а потом бросился под копыта упряжки испуганных лошадей. А еще ему рассказывали про человека, который умер в момент страсти в доме индиго. Императрица проявляла большую изобретательность при составлении своих снадобий.

– А также, просто на всякий случай, – добавила она, – дай знать паре разбойничьих шаек, что у этой труппы денег куры не клюют.

Иногда Ото Крин чувствовал, что совсем не понимает любимую, но пока Джиа нуждается в нем, он всегда будет рядом.

– Не тревожь понапрасну свою совесть, Ото. – Она одарила его царственной улыбкой. – Я бы попыталась объяснить тебе смысл своих поступков, но политика – не твой удел. Поверь, что я стараюсь защитить мечту Дара, сохранить тот хрупкий мир, который мы с Куни построили.

Видя, что не сумела убедить Ото, Джиа нежно обняла его.

– Тогда давай так: знай, что я делаю все ради любви к Куни, даже если он сам этого никогда и не поймет. Любовь подчас толкает нас на странные поступки.

Ото кивнул. Уж этот довод был ему хорошо понятен.

* * *

Увидев, что Тэра и Куни работают в саду, проходившая мимо консорт Рисана остановилась.

– Я как раз искала тебя, Куни! – воскликнула она.

– Тетушка Рисана, – сказала Тэра. – Прости, что не могу должным образом приветствовать тебя. Я сейчас немножко грязная.

Рисана махнула рукой, давая понять, что все в порядке.

– До чего приятно видеть вас двоих, наслаждающихся вместе весенним солнышком. Как было бы хорошо, если бы и Хадо-тика присоединился к вам.

– Охота – тоже славное развлечение, – заметил Куни.

Он утер полотенцем пот с лица, выбрался с поля, подошел к жене и улыбнулся.

– У тебя такой вид, будто ты спешишь поделиться хорошими новостями.

– Воистину так. Я предложила Кого, чтобы все договоры аренды между землевладельцами и крестьянами в нашей империи заключались по единому образцу. И он счел это хорошей идеей.

– Идея и впрямь превосходная, – отозвался Куни. – Это поможет нам избежать перекосов, о которых говорила Дзоми Кидосу, и удержать размеры арендной платы в надлежащих границах. Вот только заставить знать распространить подобные требования на свои владения окажется посложнее. Аристократы увидят в этом очередное вмешательство со стороны императора в свои дела.

В стороне от них Тэра продолжала сеять семена сладкого физалиса. При упоминании имени Дзоми девушка навострила уши, а руки у нее задвигались менее проворно.

– Я знаю, как решить эту проблему, – проговорила Рисана. – Прежде чем издать эдикт, надо устроить обсуждение проекта. Тогда каждый из представителей знати сможет высказать свои предложения и пожелания, с учетом особенностей каждого отдельного фьефа.

– Правильно! – одобрил Куни. – Таким образом землевладельцы почувствуют, что у них спрашивают совета, а не навязывают им свое мнение.

– Я в свою очередь напишу в частном порядке женам наиболее сопротивляющихся аристократов. Мне известно, чего они на самом деле боятся сильнее всего, и их жены, убедившись, что императрица Джиа никак не причастна к этой политике, укрепят решимость своих мужей. Пусть думают, что инициатива исходит от тебя.

Тэра знала,