и его глаза расширяются. К моему удивлению, на крыше настоящий переполох. Там, где я сама была еще несколько минут назад, рабочие громко кричат и разбегаются в разные стороны. На наших глазах вся конструкция стонет и содрогается.

– Что там? – ошеломленно спрашивает Ламберт.

Приглушенный треск и хлопки внезапно сменяются звоном бьющегося стекла. А через несколько минут его заглушает треск раскалывающегося дерева. Сквозь пустые арки я вижу, как внутри что-то – кто-то! – падает, а затем раздается грохот, и земля содрогается, когда камни обрушиваются на мраморный пол.

Свет небес, Реми, что ты натворил?

Я устремляюсь к святилищу, не обращая внимания на тяжелую юбку, липнущую к ногам, и Ламберт следует за мной по пятам, пока грохот эхом разносится по равнине над городом.

Глава 48

Когда я вхожу в святилище, рабочие уже принялись разбирать завалы. Вместе со случайными прохожими они раскидывают в стороны обломки, выискивают выживших, выкрикивают имена друзей и родных. Тяжелые каменные блоки замерли посреди зала. Мраморный пол под ними покрылся трещинами, испортив узор из солнечных лучей, который тщательно выкладывают с прошлого года. Деревянные балки, вытесанные из вековых деревьев, переломаны, словно спички. Осколки цветного стекла усеивают землю внутри и снаружи. Вновь начавшийся дождь льется сквозь дыры в окнах и крыше, стекая ручьями по обломкам.

Только Верховный альтум со священниками и братьями продолжают петь молитвы на вечерней службе, вызывая чувство надежды и восхищения, несмотря ни на что. Когда они заканчивают, у всех в глазах виднеются слезы – и неудивительно.

Все могло закончиться намного хуже. Из-за дождя сегодня мало кто работал, а камни падали так медленно, что большинство успело убежать в безопасное место. Но не все. По меньшей мере три имени появится вечером в списке на стене мастерской.

Весь день Ламберт работает рядом со мной, лихорадочно отбрасывая камни в сторону. На руках у него появляются длинные царапины, так что я отдаю ему свою косынку – перевязать. Время от времени видно даже Удэна. Он работает так же усердно, как и остальные, и первым нашел одного из погибших.

Я же стараюсь держаться подальше от тел. Ведь последние мысли мертвецов станут терзать меня не только во сне.

* * *

С наступлением ночи святилище пустеет. Многие оплакивают погибших, и ни у кого не остается сил, чтобы наводить порядок или закрывать окна, в которых не осталось и следа красочных замысловатых витражей. Братья Монкюир уходят последними. Удэн бросает на меня хмурый взгляд, когда Ламберт сочувственно сжимает мою руку перед тем, как уйти.

Реми я нахожу посреди обломков. Он сидит в полнейшей тишине на остатках огромного колеса, которое поднимало тяжелые грузы на двадцатиметровую высоту. Его кожу покрывает мраморная и известняковая пыль, он похож на статую, которой самое место на высоком постаменте у входа, откуда можно сердито взирать на город.

Наверное, его терзает невыносимое чувство вины. Мне хочется накричать на Реми за то, что он взялся за работу, которую магистр просил не делать. Но зачем? Я тихо пробираюсь к нему, пока не оказываюсь на расстоянии вытянутой руки:

– Реми? Пошли домой…

Он поворачивается ко мне с искаженным от гнева лицом:

– И у тебя еще хватает наглости говорить со мной сейчас?

Не думаю, что обвинения сейчас помогут.

– Сегодня мы уже ничего больше не сможем сделать. Уверена, твоя мама переживает.

Реми встает со сломанного колеса и поворачивается ко мне:

– Почему ты здесь, Кэт?

– Потому что забочусь о тебе, – говорю я. – И не собираюсь злорадствовать. Даже мастера-архитекторы совершают ошибки. Главное – учиться на них.

Его зеленые глаза расширяются:

– Ты считаешь, что в этом виноват я?

Если Реми планирует выставить виноватой меня, как выставил, когда магистра Томаса посадили в тюрьму, у него ничего не получится. Я указываю пальцем на покрытые трещинами и сломанные камни для сводчатых арок, которым мастера придавали нужную форму несколько месяцев.

– Главный архитектор запретил тебе делать это. – Поднимаю руку, указываю на расколотые опоры наверху. – Потому что ожидал подобного!

Видимо, мои слова никак не задевают Реми: он со спокойным лицом дергает мою поднятую руку:

– Пойдем, я кое-что тебе покажу.

Он направляется к боковой двери святилища, таща меня за собой так упорно, что я спотыкаюсь и запинаюсь об обломки, – но не выходит наружу, а сворачивает к лестнице, ведущей в южную башню. Эти ступеньки мне знакомы так хорошо, что я могла бы подняться по ним с закрытыми глазами, но Реми так тянет меня, что я несколько раз отбиваю пальцы. Когда мы добираемся до уровня крыши, он подводит меня к арке, из которой видно восточную стену. Последние лучи заходящего солнца пробиваются на горизонте, окрашивая небо в оранжевый, розовый и фиолетовый. Я бы полюбовалась этой красотой, если бы не обломки внизу.

– Что ты видишь, Кэт? – выдавливает сквозь зубы он и указывает на внешнюю стену, второй рукой продолжая удерживать мое запястье железной хваткой.

– Аркбутаны, – отвечаю я. – Предназначенные для перераспределения веса потолка и переноса его со стен на землю. – Возможно, я и не обладаю обширными знаниями о строительстве, как Реми, но понимаю, что как работает.

– Верно, – выплевывает он. – А теперь покажи мне, где они не выдержали?

Я открываю рот, чтобы ответить, но понимаю: колонны и каменные арки стоят идеально прямо и неподвижно, как и стена. Но это невозможно.

– С другой стороны аркбутаны выглядят точно так же, – добавляет Реми. – Их построили достаточно крепкими, чтобы выдержать вес потолка. И я в этом не сомневался. – Он отпускает мое запястье, и я поворачиваюсь к нему лицом, пытаясь собраться с мыслями. А в его глазах плещется боль. – Ты действительно решила, что я бы подверг всех опасности?

– Но тогда почему…

– Произошел обвал? – перебивает меня Реми. – Мы поднимали камни на платформу и укладывали их в стороне, чтобы приступить к установке завтра утром. Колесо уже тянуло последний груз, когда раздался треск. Даже центральные балки, установленные для усиления сверху, не помогли. Не представляю, что могло так их повредить.

Пока я не увидела аркбутаны, я считала, что они не выдержали, так как раствор не укрепился из-за того, что Реми слишком рано начал ставить арки потолка. Но они не пострадали, да и, судя по его словам, рабочие просто поднимали камни на верхний ярус лесов…

Я качаю головой:

– Но леса должны были выдержать такой вес.

Реми скрещивает руки на груди:

– Но не выдержали. Внутренние леса обвалились. – Несколько секунд между нами повисает молчание, пока я пытаюсь осознать, что он имеет