– А, так вот почему вексы каменные, – заметил я.

Эрнесто приподнял голову и уставился на меня:

– Да если бы! Нет, доля правды в этом есть… Кстати, у меня ещё брат есть, тоже Эрнесто. Вот у него всегда всё получалось. Мы с ним были в одном скаутском отряде. И что ты думаешь, он хоть раз помог своему младшему братику Эрнесто? Ни разу! Наоборот, он всем говорил, что мы никакие не братья и что меня вообще усыновили у каких-то циркачей.

– Разве такое бывает? – спросил я, но Эрнесто не ответил.

– И в школе волшебства было то же самое, – продолжал он. – Один раз он заклинанием вызвал козлов, и один из них с такой силой боднул меня в зад, что я потом три месяца не мог присесть. А ведь это был мой первый учебный год! Мне и так непросто было заводить знакомства в школе. А уж после такого унижения о друзьях нечего было и думать! Меня четыре года подряд дразнили козлозадым! Четыре дурацких года! Ни одна ведьмочка школы даже не смотрела в мою сторону.

– Козлозадый, – хихикал я, пытаясь не сложиться пополам от смеха.

Все дети с огромным интересом слушали жалобные откровения Эрнесто и, конечно, тоже расхохотались на этом месте.

– Хватит ржать! Этот день мне до сих пор в кошмарах снится! Я всегда считал козлов дурацкими бесполезными существами. А сейчас у меня от одного их вида панические атаки! Настоящие чудовища! – Эрнесто задрожал от страха.

– Ну и ну, – я не знал, что сказать.

Это была одна из самых странных злодейских речей, что я слышал.

Эрнесто мог сравниться даже с безумной профессоршей, которая хотела превратить Центральный город в снежную пустыню, натравив на него армию големов-снеговиков. Хотя нет, пожалуй, он всё-таки её переплюнул.

– Да уж, тебе есть над чем поработать. Но это явно не повод удерживать в заложниках целую школу, – добавил я.

Эрнесто недовольно нахмурился:

– Я им покажу. Я всем покажу. Брату, скаутам, одноклассникам! Я все четыре года еле справлялся на уроках для вызывателей – всё из-за этой дурацкой истории с козлом и аллергии. Но вот стихией камня я к старшему возрасту овладел в совершенстве, – Эрнесто указал на векс, послушно порхавших возле сцены. – Может, я и не стал середняком сразу во многом, зато кое-что одно я освоил по-настоящему, – довольно улыбаясь, объявил он. – Мои вексы сильнее, чем у кого-либо. Только они умеют превращаться в мегавекс.

– Ну как тебе сказать, – не удержался я. – Во-первых, умом они у тебя точно не вышли. Во-вторых, многие из мелких векс даже не знают, что они способны стать большими. А те, которые знают, понятия не имеют, как потом уменьшиться обратно. Если уж ты решил завести прислужников, сделай их большими и страшными. Что это за малыши с мечами-зубочистками? Для вызывателя это как-то слабовато. Хотя мне, как ниндзя, с таким, как ты, конечно, гораздо проще.

Тут я немного поторопился.

Эрнесто пришёл в ярость. Он спрыгнул со сцены и рванул в мою сторону – с перекошенной от гнева физиономией он вдруг оказался всего в полуметре от меня. – Да как ты смеешь меня критиковать?! Мой психолог предупреждал меня о таких, как ты. Ты просто завидуешь моим магическим способностям. Ты-то не умеешь вызывать таких существ. Что, ты ещё не понял, для чего моим вексам две формы? Эй, вексы! Пришла пора камню покорить стихию воздуха! – Эрнесто заорал мне прямо в лицо, так что я вздрогнул и закрыл уши руками.

Маленькие вексы закружились. От их крыльев поднялся сильный ветер. Он срывал объявления с доски и опрокинул компостер, мусор из которого тут же завертелся в носившемся по залу воздушном потоке.

Валявшегося без сознания директора Патрика таскало ветром туда-сюда, как дохлую рыбину, пока он не уткнулся в обитую овечьей шерстью стену спортзала.

Вексы носились вокруг в мощном торнадо, которое чуть не сбило меня с ног. Если бы я поддался и потерял равновесие, то упал бы прямо на появившиеся из пола клыки, но я устоял и подскочил вверх, чтобы избежать угрозы.

Я схватил удочку и запустил крюк куда-то ввысь, чтобы с его помощью удержать себя на месте. Крюк с лязгом зацепился за металлическую трубку воздуховода, и я дёрнул рукоять, вытягивая себя вверх из бросавшего меня туда-сюда торнадо.

Добравшись до решётки, я уцепился за неё. Ученики и учителя прятались под скамейками, пытаясь спастись от летавшего в воздухе хлама.

Наверху я был в безопасности и вдали от порывов ветра. Внизу, подо мной, Эрнесто хохотал как псих, хватаясь за полы своего плаща, которые развевались на ветру.

Барабаня пальцами по металлической решётке, я задумался. Нужно было определиться, какое оружие можно бросать в поток.

Стрелы точно не подходили – они легко могли ранить кого-нибудь в зрительном зале.

Вексы отлично работали сообща: каждая из них находилась ровно там, где нужно было, чтобы поддерживать вихрь. Их было несколько сотен, но они строго держали построение.

Что бы сделал на моем месте Сэцуо-сэнсэй? Наверняка сказал бы что-нибудь вроде «Иногда вместо того, чтобы биться о стену, можно просто попросить кирпичи тебя пропустить».

М-да. Даже когда я приписываю Сэцуо-сэнсэю собственные мысли, я всё равно не могу понять, что он имеет в виду.

Стоп, кажется, эти слова всё-таки навели меня на мысль.

Я соскочил с воздуховода – поток воздуха утянул меня прямо в поднятое вексами торнадо. Приблизившись к кучке векс, я приземлился. Они недовольно поглядывали на меня.

– Эй, – крикнул я погромче, чтобы порывы ветра не заглушили мой голос.

Одна из векс в ответ открыла рот, обнажив пару острых как иголки клыков.

– Мелкий, ты что, не видишь? Мы тут вообще-то работаем, – крикнула мне другая векса, махавшая крыльями со скоростью какой-нибудь колибри.

– Работаете? А денег вам за это платят? Вы, наверное, не в курсе, но этот ваш вызыватель не отнял ни у кого ни изумруда карманных денег, – заметил я, крепко держась за крюк своей удочки. Поток продолжал носить нас по залу в головокружительном вихре.

– А ведь он прав, – сказала одна из векс.

– Нам что, вообще не заплатят? Он и так грозился вычесть из моей зарплаты пять процентов!

– Всего пять процентов? Я вообще работаю за будущий выходной!

– Выходной? Да я тут бесплатно корячусь!

– Подождите, а можно вообще работать за деньги? Я думала, что раз родилась прислужницей, то всё, ничего другого в