Я села за небольшой столик и зажгла лампу. Спать не хотелось, потому взялась за книгу, принесённую Венирой. Строчки расплывались перед глазами, пряча смысл за серыми кляксами, кружившимися по странице и превращавшимися в наши с Элрисом силуэты в страстных позах. Попытавшись сосредоточиться на чтении, я сделала только хуже. Теперь эти силуэты проиобрели чёткость и цвет. Я с раздражением захлопнула книгу, и тут сзади раздалось шипение Каэлы.

— Эй, красавица. Я тебе кое-что принесла.

Обернувшись, увидела подругу с полным подносом еды.

— Думала, ты захочешь ещё подкрепиться, — серебряный поднос зазвенел, опускаясь на стол. Книга Вениры, не удержавшись на краю, хлопнулась вниз, но я не могла оторвать глаз от еды.

— Спасибо, ты просто прелесть! — Я с облегчением взяла себе рагу и бутерброд. — Но здесь можно питаться целую неделю.

— Я не знала, сколько ты обычно ешь.

— Вруша, — беззлобно отозвалась я, отправляя вилку с рагу в рот.

Кай легкомысленно дёрнула плечом и, подняв упавшую книжку, села рядом со мной.

— Ты сегодня никуда не собираешься?

В её голосе прозвучала смесь подозрения и угрозы. Я кожей почувствовала, как она пытается заглянуть мне в голову и заодно привести там всё в порядок.

— Нет, не собираюсь, — я вздохнула. — Если сама Альтея против нашей пары с Элрисом, мне не стоит её злить.

— Правильно рассуждаешь, — Каэла одобрительно прищурилась и обняла меня за плечи. — Сель, ни один мужчина на земле не стоит того, что мы можем из-за него потерять. Милость богини — это наш воздух. Без него мы никто.

— Без него мы никто.

Я могла бы повторить это сколько угодно раз, но сама понимала, что мой воздух теперь — это любовь принца. И что без него чувствую себя несчастной. Неужели Альтее нужно, чтобы я страдала? Этот вопрос оставался без ответа.

После ужина мы с Каэлой пожелали друг другу сладких снов, и я закрыла за ней дверь комнаты. Уже лёжа в постели и вновь вспоминая все ночи, проведённые с Элрисом, я подумала о том, как я жила до нашей встречи, до того как страсть между нами разгорелась и поглотила обоих. Ведь я была со всеми и ни с кем, и мне было хорошо. Почему же сейчас, найдя любовь, мне так одиноко? Эта мысль не давала мне покоя несколько часов, пока, наконец, веки не смежил спасительный сон.

Следующим утром перед молитвой я забеспокоилась. Будет ли Альтея благосклонней ко мне сегодня? Подарит ли своё тепло и мудрость? Или вновь молча сделает больно?

Я закрыла глаза и сосредоточилась. Темнота долго оставалась неподвижной, пока вдалеке, наконец, не появилась яркая светящаяся точка. Разросшись, она вновь превратилась в богиню и приблизилась ко мне вплотную. Я ждала прикосновения к голове, но в этот раз Альтея даже не дотронулась до меня. Всё внутри меня болезненно сжалось. «Чем я тебя прогневала?» — спросила я мысленно. — «Что сделала не так?» Лицо Альтеи оказалось прямо передо мной. Было тяжело смотреть на него, но я старалась не отводить взгляда. Губы её оставались сомкнуты, но в глазах читалась грусть, ещё большая, чем я почувствовала вчера.

— Что?.. — вопрос замер на моих губах, не посмев вырваться до конца.

Альтея приложила руку к моей груди. Тепло разлилось по всему телу, но на лице богини я увидела… Сожаление? В тот же момент, как я осознала это, луч из её ладони прошил меня насквозь. Жар опалил вены, кончики пальцев засветились. Я стиснула зубы, пытаясь удержать рвущийся крик боли и обиды. Не понимала, за что она так со мной. Я не сделала ничего плохого. Богиня ушла, и я осталась одна в холодной пустоте. Мне стало легче.

Когда открыла глаза, всё было по-прежнему. Я чувствовала прилив сил, готовность тренироваться, возможно, даже большую, чем обычно. Гелла, оглядев всех нас, остановила на мне взгляд и удовлетворённо улыбнулась. Ответила ей тем же, но сама твёрдо решила подойти позже и рассказать о том, что испытала. Одария ещё вчера сказала, что не знает, что со мной происходит, и всё же я надеялась — вместе мы что-то придумаем. Во время короткой передышки на репетиции я так и сделала.

Гелла, выслушав меня, вздохнула и сочувственно погладила по плечу.

— Селена, то, что ты рассказываешь, очень меня беспокоит. Сегодня же пойду в библиотеку и попробую найти там какое-то объяснение.

— Можно пойду с тобой? — я сделала самое жалостливое лицо, какое только могла.

Одария улыбнулась.

— Если у тебя останутся силы, моя красавица. А теперь иди тренироваться. Вам с Эрмой нужно особенно хорошо поработать.

Обрадованная я побежала к девочкам, но гелла меня окликнула.

— Селена!

Я обернулась.

— Продолжай рассказывать обо всём, что покажется странным, — Одария многозначительно кивнула. — Может, так мы быстрее разберёмся.

Я благодарно ей улыбнулась. Её слова подарили мне пока ещё робкую, но надежду.

Сегодняшняя репетиция прошла сложнее вчерашней. Отвыкшие от таких невероятных нагрузок мышцы всё ещё болели, движения вместо плавных получались дёргаными, резкими. Одария, видя это, заставляла нас повторять одни и те же куски танца снова и снова, пока мы не взмолились пожалеть нас.

Тогда она дала нам один кварт на отдых.

И когда он истёк, вновь погнала нас повторять трюки. Её жесткости и требовательности мог бы позавидовать сам генерал Энгрин, если бы увидел, как она с нами обращается. Милашка превратилась в настоящую стерву, не знавшую сочувствия. Она следила за нами равнодушным взглядом и, заметив ошибку, требовала повторить движение столько раз, сколько нам понадобится, чтобы сделать его идеально. Никаких поблажек из-за усталости, боли или голода. Только работа. Я почувствовала себя, словно я вновь маленькая девочка, что только попала в храм и стала учиться танцевать. Тогда мне было так же мучительно тяжело свыкнуться с новой жизнью, постоянными недоеданиями, травмами, болью в измученном теле. Но я тренировалась усердно, и потом уже никто, глядя на меня, не мог сказать, что мне сложно что-то сделать. Все замечали только лёгкость и естественность каждого движения, считали, что у