к кафе и взглянул сквозь стекла. Парень в зале. Улыбался. Даже шутил с Линдой. Какое там «Убить Билла» за пять касаний? Или Энди за три? Парень убил его, вообще не прикасаясь. Разорвал и размазал. И добивает, потому что наклонился убрать со стола и сунул в рот украдкой какой-то кусочек. Стива передернуло. Ему бы уехать, а он не может. Пригвоздило к месту. Приклеило. Не может. Никак. Ничего не соображает. Только курит.

Роя в клубе нет. Охранник сказал, что тот уехал, даже не притронувшись к выпивке. Еще одно потрясение. Шон не знал, что и думать. Решил не думать, просто поехал к Маккене. Тот сидел за компьютером. Работал.

— Не понял? — начал Стив, не зная, к чему это он.

— Что "не понял"? — Рой даже не удивился появлению друга.

— Ничего не понял.

— Работаю. Чего тут не понять?

— Прости, что делаешь? — уточнил Шон.

Маккена не ответил, вопросительно развернувшись к другу.

— Что-то это я не понял, — начал он, поднимаясь навстречу. — Где ты был? У тебя такой вид, словно…

Рой замешкался, заглядывая другу в глаза.

— Что случилось?

— Рой…

— Да что с тобой? Куда ты ездил?

— Энди искал, — на последнем усилии соврал Стив.

— Нашел?

— Нет. Не могу. Он не идет у меня из головы. Не могу, Рой.

Он прижался к груди друга, кусая губы, чтобы сдержаться. Его разрывало изнутри, и от этого было еще хуже.

— Не могу тебя простить. Мне, наверное, было бы легче тебя убить.

— Запросто, — согласился Маккена. — Только, сам говоришь: это ничего не изменит. Он сильный мальчик…

— Мы с тобой занимаемся непрекращающимся онанизмом. То я тебя уговариваю, то ты меня…

Стив запнулся. Он не мог совладать с теми чувствами, что были внутри него, ибо боль души сильнее любой другой. Рой ощутил его внутренний стон. Нет, он не вышел наружу. Остался в глубине. Он был похож на вздох уставшего металла, когда ослабевает давно сжатая пружина.

— Он действительно упал, — словно в безумстве прошептал Шон.

— Кто?

— Твой ангел. Это ты убил его. Я пытался помочь, но… Он не хотел. Знаешь, что я понял? А ведь он свободнее нас с тобой вместе взятых, и знаешь почему? У него было не так много. Только сердце и жизнь, и он рискнул… Знал, что разобьется, и все равно… А мы теперь, как поисковый отряд, ищем его обломки, да только бесполезно. Не найдем, не так ли? Потому что не то ищем. Нам свои куски собирать пора. Хочешь правду? Я ведь тоже его люблю. Не как ты. По-другому. И не могу смириться со всем этим.

Маккена молчал. Стив был прав. Рой понял, что должен держаться. Держаться из последних сил, потому что тот сейчас ни хрена не держится. Всегда такой спокойный и оптимистичный, Шон был раздавлен. Первый раз за все их знакомство Маккена видел такое отчаяние друга.

Наконец-то, понедельник. Энди дождался. Он проснулся и улыбнулся, едва открыв глаза. Сегодня как-то особенно холодно, но это ерунда, это не остановит. Он поднялся, плеснул на лицо холодной воды из бутылки. Отрезвляет. Очень. Приводит в чувства быстро, как нашатырь. Хлебнул молока. Кислое. Когда успело? А, без разницы. Другого-то нет. Доел булку и вышел на улицу. Мальчишка шел, размышляя о Рое. За все это время первый раз спокойно и умиротворенно. Он вспоминал его растерянное лицо. Там, в студии. Да, это почти фантастика - заниматься любовью на кровати, застеленной постельным бельем. Простыни. Черные. Те, что когда-то подарили Каррель и Дик. Запах Роя. Его кожи. Волос. Дыхания. Разве может жизнь предложить больший подарок, чем тот, что воспоминаниями заполняет парня. Он почувствовал, как мурашки внезапно защекотали на затылке, а после сбежали по спине легкой стайкой. Нет, Рой не забыл. Ничего не забыл. Энди теперь точно знает. Был растерян? Странно. Это так непохоже на Роя. Мило, да? Да.

Парень вошел в кондитерскую. У него есть заказ. Необычный. То, что он хочет, не существует в природе. И никогда не существовало. И после не будет существовать. Прямо напротив, на растяжках поперек улицы плещется на ветру реклама. Энди улыбнулся сам себе. Незнакомый какой-то. Далекий. Сидит на ограждении на двадцать втором, кажется, этаже, улыбается, обнимая коленку, а Рой… ходит вокруг, делает снимки. Теплый солнечный день, и все хорошо. Параллельная жизнь, что сочится несмелой каплей в его настоящую. Маккена целует. Смотрит. Он любит смотреть. У него так ощущения острее. Он говорил. Энди закрывает глаза. Так ощущения острее. Он проверял.

Парень сделал заказ. Час объяснений, рисунков, еще уточнений, еще рисунков. Глупый вопрос без ответа: «Если не секрет, для кого это»? Такой же глупый ответ: «Для того, кого даже это недостойно». Еще один вопрос, вскинутый взгляд словно пытает: «Значит, ему тридцать семь»? Честный ответ: «Всего лишь». «Видно, вы сильно его любите». «Если не пробовали, не поймете».

Энди оплатил доставку. Определенную. Ничто не должно быть перепутано. Ни время, ни порядок действий…

Двадцать первое декабря. «Стив, я поздравляю тебя», — прошептал Энди, едва приоткрыв глаза. — «Будь счастлив. Сегодня же твой день». А потом загрустил. У него самого, наверное, тоже есть день рождения, но его нет… не было столько лет… и не будет никогда… Он — гражданин мира. Ни документов, ни возраста, ни дома и даже ни дня рождения. Так, ничто, заполненное чем-то. Исчезнет, потеряется, никто и не заметит. А был ли?

В кафе все по-старому. Те же подносы с посудой, те же унылые недоспавшие люди. Они не радуются. Жаль их. Искренне жаль. У Стива день рождения. Тридцать семь, а они не знают. Ничего не знают. А у Роя вчера была дрожь, если не сказать, что его трясло. Пять тысяч. Неужели он и правда думал, что мальчишка возьмет? Простыни. Какое это удовольствие, когда они есть. Плевать на картонки, потому что у Роя в доме… у Роя… в доме… Черт побери! Энди почувствовал внутри себя стержень. Он вошел через темя, прошел насквозь… Как-то опять больно. Вытащишь его, и хлынет пораненная душа. Ничего он не пережил! Ничего не хочет понимать уставшее тело! Сердце, то второе, которое он рвал безжалостно, бьется в доме Роя! Кровоточит! Воет! Рой держит его в кулаке, сжимает. Ему тоже больно, потому что Энди в обмен забрал его сердце. Маккена стоит сейчас у окна, и ему тоже плохо. Все запутано. Забрызгано почерневшей невидимой кровью… Безысходность. У Стива день рождения. Он тоже стоит у окна. И ему больно. Сражение проиграно. Победивших нет. Выживших тоже. И уже неясно, что за цель у него была. Флагштоки с лозунгами сломаны… Холодное зимнее солнце с ужасом взирает с высоты на эти человеческие останки… Клочья душ…

Вечер устало льется в ночь. В клуб валит народ. Веселый. Безразличный. По полу стелется пенный туман. Маскарад в белье начинается. А Стиву погано. Ой, как погано! И Рою погано. Ломает себя. Должен собраться, засунуть все, что болит, как можно глубже и ехать. А оно не засовывается. Как назло, прорывается и сочится. Проблема может быть решена на время. Литр виски и все, но он не пьет уже почти неделю. У него из головы не идет Энди. Как он мог отпустить мальчишку? Почему не остановил? Не привязал к кровати, не приковал к батарее, не заставил остаться? Рою кусок не лезет в горло. Пытался запихивать, все равно не лезет. О парнишке думает, не переставая. «…легкие кроссовки. Как думаешь, промокли уже?» Промокли. Ничего не думаю, потому что знаю! Вижу! «Ты платишь пять тысяч, только зря. Я не стою этого, потому что не стою ни черта…». Не ты не стоишь, Энди! Я! Взрослый вроде бы мужик! Уже под сорок! И?! Маккена измучился. Исходил студию вдоль и поперек сотни раз. Измаялся. И что такого в этих плечах? Косточки торчат… Хочу, и разум отказывает! Колени, что столько раз целовал… Хочу, и тело скулит! Руки… Ладони. Только эти, никакие другие… Хочу, хоть это почти наваждение! Взгляд, что бывает мгновение, когда он открывает глаза… Хочу, мне это необходимо! Смотреть, как он мотает головой или запрокидывает ее на плечо… Чувствовать плечом, как соскальзывают непослушные пряди… Хочу! Целовать хочу! Входить хочу! Выходить хочу! Срывать с губ поцелуй хочу! Хочу! Хочу! Никогда, ни разу не проявлял такую нежность, словно копил всю жизнь, воровал где-то по каплям и складывал, заворачивая в тонкие ткани, чтобы теперь достать и лить… Не хочу одного! Не хочу ничего понимать!

Гости… Посетители… Друзья… С подарками. Нет, Шон, конечно, рад. Очень, но он ждет не их. Первый раз,