интересов. Отличные друг от друга сословные и профессиональные интересы не равнозначны классовому расколу, а являются естественными следствиями нашей экономической жизни. <…> Включение ставшего классом сословия в народную общность или даже только в государство происходит не за счет спуска высших классов, а за счет подъема низших. Носителем этого процесса опять-таки никогда не может быть высший класс, а только борющийся за свое равноправие низший. Германский рабочий поднимается в рамки германской народной общности не окольными путями слабеньких сцен братания, а осознанным подъемом своего социального и культурного положения и до того момента, когда можно будет считать самые значительные различия преодоленными»[967].

Когда Гитлер полемизирует с представлением, что интеграция рабочего класса в народную общность может произойти через «слабенькие сцены братания» и, напротив, подчеркивает необходимость реального улучшения социального и культурного положения рабочих, то это однозначно направлено против того представления о «классовом примирении», которое в конечном итоге ведет к замораживанию нынешнего социального статус-кво или даже к социально реакционному намерению устранения любого объявленного представительства экономических интересов рабочего класса. Гитлер, напротив, подчеркивал, что, пока благодаря государственным мерам или перевоспитанию «не изменится отношение работодателя к наемному работнику, последнему не остается ничего другого, как самому блюсти свои интересы со ссылкой на его право равноценного контрагента в экономической жизни». Гитлер придерживался мнения, «что такое соблюдение вполне соответствует смыслу всей народной общности, если благодаря ему можно предотвратить социальные несправедливости, которые, как следствие, должны привести к тяжелым нарушениям всей общественной системы народа». Далее он заявлял, «что эту необходимость нужно рассматривать как данность так долго, пока среди предпринимателей есть люди, которые сами по себе не только не чувствуют социальные обязанности, но даже и примитивные человеческие права». Отсюда он делал вывод, что профсоюзы необходимы как организованная форма представительства экономических интересов рабочих. Организация рабочих в профсоюзы необходима еще и «потому, что настоящее национал-социалистическое воспитание как работодателей, так и наемных работников в духе обоюдного включения в общие рамки народной общности осуществляется не теоретическими поучениями, призывами и напоминаниями, а борьбой в повседневной жизни. На примере борьбы и с помощью борьбы движение должно воспитывать отдельные большие экономические группы и сближать их по крупным точкам зрения. Без такой подготовительной работы любая надежда на возникновение когда-нибудь истинной народной общности останется чистейшей иллюзией»[968].

Еще в конце 1922 г. Гитлер стоял на точке зрения, что «профсоюзы сами по себе не вредны, пока являются представителями интересов, как, например, английские профсоюзы. Но из-за того, что профсоюзы все больше и больше политизировались и денационализировались, они сделались опасностью для существования немецкости и несут свою долю вины в нашем крахе»[969]. Забастовку для реализации справедливых экономических требований Гитлер также признавал необходимой, но не в национал-социалистическом государстве, поскольку в нем выравнивание отличных друг от друга экономических интересов может быть достигнуто другим путем[970]. В этом отношении аргументация Гитлера похожа на аргументацию существующих сегодня государств «реального социализма», которые столь же решительно подчеркивают необходимость самостоятельных профсоюзов и забастовок при капитализме, сколь и их ненужность в социалистическом государстве, которое и так представляет интересы рабочих.

Тут надо снова подчеркнуть то, что мы уже констатировали в другом месте: Гитлер выступает против профсоюзов не потому, что они представляют справедливые интересы рабочих, а потому, что ими правит «марксизм», т. е. социал-демократия, и они являются инструментом классовой борьбы[971]. Это и была действительная причина, по которой Гитлер после захвата власти разгромил профсоюзы: потому, что он опасался исходящего от них политического сопротивления его режиму, а не потому, что он, как «прислужник капиталистов», хотел лишить рабочих представительства их интересов. Созданный в качестве замены профсоюзов ДАФ не был, конечно, профсоюзом в традиционном смысле, но он исполнял многие такие функции, и ему действительно удалось, в том числе используя мощное давление, реализовать профсоюзные интересы рабочих и социальные улучшения.

ДАФ, как установил Мейсон, развился в «представительство интересов рабочих», стал «борцом за улучшение условий жизни и труда наемного работника в промышленности». Это развитие происходило не вопреки намерениям Гитлера, а стало возможным за счет использования его личного авторитета. Когда летом 1934 г. деятельность ДАФ столкнулась с массированной критикой, в том числе со стороны немецкой промышленности, «Гитлер обеспечил ДАФ прикрытие» и подписал 24 октября представленное Леем положение о сути и целях ДАФ, «резиновые параграфы которого могли легитимизировать любую мыслимую социально-политическую деятельность ДАФ». 29 августа 1936 г. Гитлер подписал призыв Лея, которым был начат конкурс за «образцовое национал-социалистическое предприятие». Уверенный в победе Лей комментировал: «Фюрер дал нам в руки невероятное оружие социально-политического рода — мы сумеем его применить!» В результате соревнования предприятий за лучшие социально-политические достижения расходы, инициированные службой «Красота труда» (на рабочие столовые, медпункты на предприятиях, спортивные площадки, заводские квартиры и т. д.), выросли с 80 миллионов рейхсмарок (1936 г.) до 200 миллионов рейхсмарок (1938 г.). По оценке одного из сотрудников Имперской службы опеки, социальные реформы этих лет — включая оплату праздничных дней — повысили затраты на оплату труда в промышленности примерно на 6,5 %. Мейсон установил, что преимущественное положение работодателя во всех производственных вопросах было «пересмотрено по всем решающим пунктам». В то время как министр экономики Шахт демонстративно отказался присутствовать на церемонии вручения образцовым нацистским предприятиям золотых знамен, Гитлер вручал эти награды лично[972].

Когда ДАФ в конце 1937 г. приступил к тому, чтобы оттянуть на себя и компетенции по вопросам жилищной и поселенческой политики, он столкнулся с ожесточенным сопротивлением министра труда Зельдте. Но Гитлер встал на сторону ДАФ и очень активного в социальных вопросах гауляйтера Бюркеля[973], чтобы в конце концов в ноябре 1942 г. окончательно передать всю жилищную политику в ведение ДАФ[974]. Эти приведенные Мейсоном — общая интерпретация которого, правда, не соответствует нашей — примеры из реальности социальной политики Третьего рейха показывают, что Гитлер вовсе не занимал отрицательную позицию в отношении объявленного представительства интересов рабочих в рамках «народной общности», а, напротив, поддерживал его и в ситуациях конфликта между экономикой и ДАФ вставал скорее на сторону Трудового фронта.

Эти пояснения в начале главы о «народной общности» потому так важны, что следует заранее исключить одно недоразумение: если Гитлер рассматривал народную общность как путь к прекращению классовой борьбы, то это не означало, что он отрицал или игнорировал продолжение существования противоречивых экономических интересов и необходимость представления этих интересов. Однако он считал, что по ту сторону различающихся интересов можно создать общую платформу, так что из противоречий в экономических интересах не должны были возникнуть политические фронты. «Мы не можем устранить экономические и профессиональные противоречия, — говорил