Когда последний гость сделал пожертвование, мулат закрыл «кожаную копилку» и низко поклонился.

– Благодарю вас, господа, – сказал он с грустью в голосе. – Я надеюсь, этого хватит, чтобы мои соплеменники могли вырваться с острова и рассказать о своей жизни другим людям. И тогда – я в этом уверен – и вы сможете посетить нас.

– Мы сможем посетить вас в ближайшее время, – встрял барон. – Почему бы, господа, нам не организовать экспедицию на осколок Атлантиды?

Все захлопали в ладоши. Савина окружили и подробно расспрашивали, где находится остров и как туда добраться.

– Мы просим вас, граф, быть нашим проводником, – слезливо произнесла толстая дама с огромной черной родинкой на лбу. – Ох, как я хочу увидеть этих прелестных атлантов!

Корнет приложился к ее руке в черной перчатке и клятвенно заверил:

– Разумеется, я согласен.

– Вот и отлично, – обрадовался барон. – Господа, я предлагаю собраться еще раз на днях, чтобы обговорить детали экспедиции.

Зал опять зашумел, и Николая пронзила дрожь радости. Он предвкушал огромный куш.

– Большое спасибо вам, господа, – выдохнул он с дрожью в голосе от волнения. – Мы с бароном сообщим вам о следующей встрече.

Гости стали расходиться, пожимая ему руку и трепля по плечу Рауля, важно раздувавшего щеки. Что ни говори, а мальчик прекрасно справился со своей ролью.

Когда особняк опустел, Савин попрощался с бароном, и они с мулатом вышли в темноту. До отеля было недалеко, и сообщники быстро зашагали по гулким улицам мостовой.

У входа Николай отобрал у Рауля саквояж, взвесил его на руке, ощущая приятную тяжесть, и проговорил, довольный собой:

– Все прошло отлично, мой юный друг. Ты зря боялся.

Свет уличного фонаря возле гостиницы осветил бледное лицо подростка.

– Ты дрожишь? – удивился корнет. – Уж не заболел ли от радости?

Мальчик покачал головой:

– Нет, я думаю о другом. Например, о том, господин граф, что полиции когда-нибудь станет известно о мошенничестве. А это самое настоящее мошенничество, господин.

Николай оскалился и дернул его за рукав, чуть не оторвав его от дорогого костюмчика.

– Ты считаешь это мошенничеством? Странно, что это я слышу от тебя, мой юный друг. То есть когда ты освобождаешь от денег карманы и кошельки порядочных граждан, это честное занятие.

Рауль замотал головой и вцепился в лацкан пиджака Тулуз-Лотрека:

– Я никогда не скрывал, что ворую, господин граф, но не в таких размерах. Кроме того, эти господа знают нас в лицо, знают вашу фамилию, наконец. Нас поймают и посадят в тюрьму.

Савин оттолкнул его и расхохотался:

– Пусть сначала поймают. Поверь мне, я умею уходить от погони.

Он зашел в холл гостиницы и стал подниматься в номер. Рауль следовал за ним, как приговоренный к смерти.

В номере Николай первым делом раскрыл саквояж и стал считать деньги. На лице отразилось недовольство.

– Я рассчитывал на большее, – буркнул он, бросив взгляд на Рауля. – Богатые всегда жадны, мой юный друг. Кому-кому, а мне это хорошо известно. Ну ничего. У нас есть случай пощипать их еще раз.

Он скинул пиджак и упал на кровать, не снимая туфель. Корнету казалось, что так он еще никогда не уставал.

– Я немного вздремну, а ванну приму потом, – проговорил он сонным голосом и зевнул. – А ты можешь сделать это сейчас.

Рауль опустился на диван, своей бледностью напоминая восковую статую. Мысль о тюрьме не давала покоя. Мальчик думал о том, что взрослый и богатый господин граф наверняка выкрутится, если они попадут в полицию, и все свалит на него.