Самое паршивое, что все эти надушенные господа подтвердят: деньги они давали островитянину, то есть ему, Раулю. Это ничем хорошим не кончится.

Мальчик тихо встал с дивана и на цыпочках подошел к Савину. Его хозяин храпел, открыв рот, и подросток, надев ботинки, прокрался к двери, распахнул ее и кинулся бежать.

О том, чтобы присвоить хотя бы часть денег, он и не помышлял. Главное – скрыться так, чтобы граф его никогда не нашел.

Несчастный Рауль был готов снова терпеть холод и голод. Он знал, что деньги, заработанные мошенническим путем, никогда не принесут счастья.

Николай проснулся рано утром и сразу почувствовал отсутствие Рауля.

Чтобы убедиться в этом, он прошел в его комнату, увидел, что постель не разобрана, и помрачнел.

Негодный мальчишка сбежал, испугавшись наказания, и тем самым все испортил. О том, чтобы собирать деньги на экспедицию, не могло быть и речи. Надушенные господа делали пожертвования островитянину, но не графу.

Николай запустил пятерню в густые волосы, взлохматив их, и задумался. Можно было сразу сделать ноги, но Савин счел это решение опрометчивым. Лучше спокойно уехать, перед этим навестив барона и рассказав ему печальную историю о внезапной болезни маленького островитянина.

Николай так и сделал.

Барон выслушал его очень сочувственно.

– Что же вы думаете делать, граф? – поинтересовался он, закуривая дорогую сигару и выпуская колечко ароматного дыма.

Савин пожал плечами:

– Наверное, отвезу его обратно на остров. Когда молодой человек поправится, я снова приеду сюда, и тогда мы организуем экспедицию. Умоляю вас, дорогой барон, попросите прощения у ваших друзей за мой внезапный отъезд.

Гольдштейн похлопал его по плечу.

– Ну конечно, мой друг, я обязательно сделаю это. Жаль, что все так закончилось.

Николай улыбнулся:

– Нет, господин барон, все только начинается. Атлантида ждет нас.

Барон осклабился, пожал графу руку, и они расстались самыми добрыми друзьями.

Савин прямиком отправился в гостиницу, взял саквояж и, наняв экипаж, приказал везти его на вокзал.

Глава 49

Люблин, 1884 г.

Деньги, собранные мошенническим путем, не принесли корнету счастья. Он вернулся в Монте-Карло, опять стал играть по-крупному – и опять проигрался. А потом арест, обвинение в том, что русский Савин живет по чужим документам, и снова высылка в Россию.

И в этот раз ему удалось бежать, напоив до бесчувствия своего внимательного конвоира, который был предупрежден о побегах арестованного.

До Варшавы он зорко следил за корнетом и везде следовал за ним, но в Польше, расслабившись, выпил сверх меры и заснул.

Предприимчивый корнет выскочил в форточку. Деньги у него были, и он, сев в поезд, добрался до Люблина и, ни на что особо не надеясь, отправился к своему двоюродному брату Михаилу Ковалькову.

Николай очень боялся, что законопослушный Ковальков сдаст его полиции, но ему было некуда деваться.

Михаил принял его с радушием и вскоре знал о похождениях своего родственника все до мельчайших подробностей.

Это не доставило ему радости. Он схватился за голову и принялся ходить из угла в угол, издавая что-то похожее на стон.

– Господи, ну зачем ты появился? – чуть не плача, приговаривал Михаил с покрасневшими глазами. – Разве тебе не известно, что все это уже есть в русских газетах, а если и нет, то появится с минуты на минуту? Тебе нельзя оставаться в моем доме, потому что я дружу с прокурором и полицмейстером, которым наверняка знакома твоя физиономия. – Он подошел к Савину, смирно сидевшему на стуле с высокой спинкой, и вцепился в его плечо. – Слушай, брат, немедленно уезжай отсюда. Немедленно, слышишь?

– Да я бы с радостью, – грустно