Он стоял к вам спиной, и вы ударили его лопатой по голове. Скажите, пожалуйста, за что? Он сыграл свою роль, и пришло время с ним прощаться? Думаю, вы так и предполагали, только Петренко считал иначе. Он был влюблен в вас еще в детдоме и хотел остаться с вами. Но в ваши планы это не входило. Вы рассудили, что, если убьете уголовника, вас обязательно оправдают, но ошиблись. Закон один для всех.

– Я никогда бы не доверилась уголовнику, – буркнула Марина. – Он обязательно отобрал бы у меня бриллианты и сбежал. Для таких, как Валерий, деньги дороже всего на свете.

– Но вы доверились уголовнику, – возразил следователь.

– Потому что не нашла никого лучше, – вздохнула Заломова.

– А Бабин? – буркнул майор. – Он стал вам угрожать?

Ее веки дрогнули.

– Я совершила большую ошибку, когда обратилась к нему, – призналась девушка. – Надо было навести справки об этом человеке. Но когда каждый день на счету, об этом мало задумываешься. Он стал требовать, чтобы я отдала бриллианты за крохотную сумму. Я, разумеется, отказалась. Бабин узнал, где я живу, и стал преследовать меня, даже пытался проникнуть в квартиру. Его испугался сам Петренко, потому что у этого человека много подельников – настоящих отморозков. Они караулили нас на улице и запугивали. Вот и пришлось умереть. А неплохая задумка, правда?

Сергей заерзал на стуле:

– Как вам удалось отыскать бриллианты?

– Они оказались под разрушенной стеной, – призналась Марина. – Не знаю, известно ли вам, что во время Великой Отечественной бомба попала в усадьбу и почти полностью ее разрушила. Но мне посчастливилось найти три бриллианта. Было ли их больше – об этом известно только Савину. – Она выпрямилась. – Я работала днем и ночью, и мне повезло. То есть я думала, что мне повезло. А теперь Андрюша умрет, а бриллианты заберет государство. Все было напрасно.

Горбатов пристально посмотрел на задержанную.

– Вы не удосужились позвонить в детский дом и поинтересоваться, как у Андрюши дела, – произнес он. – Все не так плохо. Нашелся спонсор, который оплатил операцию. Андрей уже в Германии.

Она хрустнула суставами пальцев:

– Это правда?

– Конечно, – заверил ее следователь. – Вы напрасно плохо думали о руководстве детдома. Они старались сделать все, чтобы спасти жизнь мальчика. И им повезло – нашелся богатый человек, которого тронула история ребенка.

Марина как-то обреченно вздохнула, будто покорилась своей судьбе:

– Если бы я об этом знала… Видите, как бывает в жизни. – Она вскинула голову и посмотрела на следователя: – Скажите, а суд учтет, что я делала все с благой целью? Это не будет смягчающим обстоятельством?

– Благими намерениями выложена дорога в ад, – процедил Сергей. – Очень сомневаюсь, что вам удастся разжалобить судью и прокурора, даже если вы найдете хорошего адвоката.

Она опустила глаза и съежилась.

– Уведите, – попросил он сержанта и отвернулся, чтобы не видеть, как Заломова покидает комнату.

Девушка не вызывала в нем симпатии. Наоборот, она казалась ему монстром в красивом женском обличии.

Вернувшись в свой кабинет, майор подошел к подоконнику, где стоял, дожидаясь, пока о нем вспомнят, электрический чайник, и включил его. Чайник запел старую песню.

Сергей распахнул окно и выглянул на улицу. Снова моросил мелкий, противный дождь, и Горбатов подумал, что лето застряло между осенью и весной, которые мешали ему разгуляться.

Улыбнувшись своим мыслям, следователь кинул в кружку пакетик черного чая, плеснул кипятку и уже намеревался наслаждаться его неповторимым (как было написано на коробке) вкусом, когда в двери показалась голова Бублика.

– Занят? – коротко спросил круглолицый эксперт. – У меня новости.

Майор вздрогнул:

– Только не говори, что ты ошибся и что у нас в СИЗО не Заломова, то есть не Марина.

Александр смешно надул свои пухлые щеки.

– Ну этого я не скажу, не волнуйся, – успокоил он коллегу. – Дело в другом. Вчера вы принесли мне бриллианты, которые Заломова нашла в разрушенной усадьбе Николая Савина. Кстати, она подтвердила это?

Сергей почувствовал, как дрожат пальцы.

– Ты это к чему? – спросил он, заикаясь.

– А к тому, дорогой друг, что эти бриллианты ну никак не могут быть савинскими, – улыбнулся Бублик. – Это искусственные камни, которые вырастили в лаборатории годах эдак в семидесятых. Красная цена таких камешков – две тысячи долларов за штуку.

– Я не ослышался? – От неожиданности майор дернулся и задел локтем чашку. Чай выплеснулся на стол, и следователь торопливо бросил салфетку на образовавшуюся лужицу. – Это искусственные бриллианты?

– Точно так, – подтвердил эксперт. – Кстати, я вспомнил об одном уголовном деле этого времени. Помнишь, в своей квартире в конце семидесятых была убита генеральша Самсонова, а в ее спальне нашли искусственный бриллиант?

– Не помню, потому что тогда еще не родился, – усмехнулся Сергей, – впрочем, как и ты. Но, разумеется, нам о нем рассказывали в университете. Убийцей оказался ее двоюродный брат, который работал в институте, где камни выращивали. Ему удалось вынести около пяти бриллиантов. Один он продал сестре-генеральше, а потом потребовал с нее еще денег, думая, что продешевил. Во время этого нелицеприятного разговора братец толкнул ее, и она ударилась виском об острый угол тумбочки.

– И вам, конечно, рассказывали, что бриллианты у него так и не нашли, – вставил Александр.

Горбатов кивнул:

– Верно. Я так понимаю, что их обнаружили только сейчас. – Он сел и достал вторую кружку. – Попей со мной чайку. Жена вот бутерброды завернула. С домашней колбасой, теща делала.

– Не откажусь. – Полный эксперт всегда был готов поесть, хотя постоянно повторял, что надо бы сесть на диету.

Горбатов приготовил ему чай и придвинул тарелку, на которой разложил бутерброды:

– Угощайся. – Он сделал глоток. – Саша, честно говоря, я думал, как это Заломовой удалось найти бриллианты Николая Савина. Этой байке уже сто лет, даже больше. Представь, сколько желающих рылось в разрушенных стенах.

– Согласен, – подтвердил Бублик, уминая бутерброд. – Ради интереса я запросил материалы этого старого дела и выяснил, что брат Самсоновой умер в тюрьме, а родных, кроме двоюродной сестры, у него не осталось. Так что забрать бриллианты было просто некому. А спрятал он их в усадьбе, считая безопасным местом. Может быть, даже слышал о бриллиантах хозяина.

– Значит, искусственные. – Горбатов снова сделал глоток. – Представляю лицо Заломовой, когда я ей об этом сообщу. Столько жертв – и все напрасно. Ее подкосило известие о том, что для больного ребенка нашелся спонсор.

– Мне ее не жалко, – буркнул Бублик, принимаясь за второй бутерброд (он всегда ел торопливо, словно боялся, что кто-то отнимет у него пищу). – Она небось утверждала, что делала все ради благой цели.

– Точно, – согласился следователь. – Я еще вспомнил одно распространенное изречение.

– Ну да,