подарила его улыбкой, нежной и почтительной.

– Вот это мило! – шепнула она. Одной рукой она перебирала бусы на шее, а в пальцах другой сжимала ножку своего бокала с вином.

Она обратилась к Артуру:

– Не правда ли, Алану удивительно идет военная форма?

Артур принужденно усмехнулся:

– Алан хорош в любом платье.

– Нет, серьезно, Артур, тебе не кажется, что форма очень его красит?

Артур деревянным голосом ответил:

– Да.

– Но чертовски утомительно все время отвечать на приветствия, – вставил Алан снисходительным тоном. – Вот погоди, Гетти, поступишь в Женский добровольный отряд, так сама узнаешь.

Гетти отхлебнула еще капельку шампанского из своего бокала. Она о чем-то размышляла, склонив набок красивую головку:

– А ты, Артур, будешь просто великолепен в военной форме.

У Артура все внутри похолодело. Он сказал:

– Я как-то не представляю себя в военной форме.

– Видишь ли, Артур, ты, во-первых, строен, у тебя самая подходящая фигура для «Сэма Брауна». И потом – твой цвет лица! Ты будешь очарователен в хаки.

Все посмотрели на Артура. Алан подтвердил:

– Это верно, Артур. Ты бы всех за пояс заткнул. Жаль, что ты не едешь вместе со мной.

Артур не мог бы объяснить, почему он в эту минуту внутренне задрожал. Нервы его были напряжены, весь нынешний вечер представлялся ему чем-то ненормальным, отвратительным. Зачем отец сидит здесь, в шумном ресторане, пьет шампанское, поддерживает патриотическое бахвальство Алана Тодда да и сам так неестественно оживлен и на себя не похож?

– Слышишь, Артур? – повторил Алан. – Нам с тобой следовало бы двинуться вместе.

Артуру пришлось сделать над собой усилие, чтобы ответить. Он старался говорить легким тоном:

– Я думаю, дело без меня обойдется, Алан. По правде говоря, меня оно не очень привлекает.

– Ах, Артур! – разочарованно протянула Гетти.

Считая Артура уже как бы своей собственностью, она желала, чтобы он во всем был на высоте, чтобы он, как она выражалась, «блистал» всегда. А последнее замечание Артура не очень-то блестяще! Подвижное личико Гетти сморщилось в милой неодобрительной гримаске:

– Странная у тебя манера выражаться, Артур. Кто тебя не знает, может подумать, что ты трусишь.

– Пустяки, Гетти, – снисходительно вмешался Баррас. – Артур просто не успел об этом подумать. В скором времени вы увидите, как он со всех ног помчится на ближайший вербовочный пункт.

– О, я в этом уверена, – горячо сказала Гетти, опуская ясные глаза и немного сожалея о своих словах.

Артур промолчал. Он не поднимал глаз от тарелки. Отказался от шампанского. Отодвинул десерт. Он предоставил остальным вести беседу, не принимая в ней никакого участия.

В дальнем конце зала, где было приготовлено место и навощен пол для танцев, заиграл оркестр. Оркестр громко играл «Боже, храни короля», и все встали, загремев стульями, а по окончании долго и громко кричали «ура». Затем оркестр, уже не так громко, стал играть танцы. По субботам в Центральной всегда танцевали.

Гетти через стол улыбнулась Артуру: оба они танцевали хорошо и любили танцевать вдвоем. Когда Гетти танцевала с Артуром, ей часто говорили, что они очаровательная пара. И она ожидала, что Артур сейчас пригласит ее. Но он сидел, мрачно уставившись в тарелку, и молчал.

В конце концов всем стало ясно, что он не в духе. И Алан, всегда услужливый, наклонился к сестре:

– Не хочешь ли пройтись разок со старым боевым конем, Гетти?

Гетти улыбнулась с преувеличенной живостью. Алан танцевал плохо, тяжеловесно, он не любил танцев, и танцевать с ним не доставляло Гетти никакого удовольствия. Но Гетти притворилась довольной. Она поднялась и пошла с Аланом.

В то время как они танцевали, Баррас сказал:

– А Гетти премилая девочка. Так скромна и вместе с тем такая живая!

Тон у него был дружелюбный и уже спокойный. После обеда и шампанского Баррас казался более уравновешенным.

Артур не отвечал. Он искоса наблюдал танцующих Гетти и Алана и изо всех сил старался побороть свое необъяснимо скверное настроение.

Когда Гетти и Алан вернулись к столику, он из вежливости пригласил ее танцевать, – попросил об этом натянуто, все еще огорченный и больно задетый.

Чудесно было танцевать с Гетти, она была так податлива в его объятиях, и при каждом движении ее тела он ощущал аромат духов, составлявший как бы часть ее самой. Но именно потому, что это было так чудесно, Артур поклялся себе, что протанцует с ней только этот единственный раз, не больше.

Потом Гетти сидела, отбивая такт ножкой, обутой в изящную туфельку, пока наконец не выдержала и не сказала с подкупающим выражением живейшего огорчения:

– Что же, никто сегодня не хочет танцевать?

Артур поспешно отозвался:

– Я устал.

Молчание. И вдруг Баррас сказал:

– Если я могу пригодиться, Гетти, то я к твоим услугам. Но боюсь, что не знаю некоторых новых па.

Гетти посмотрела на него с сомнением, несколько растерявшись.

– Да они очень легкие, – возразила она, – надо ходить, больше ничего.

На лице Барраса появилась эта его новая улыбка, неопределенная, но довольная.

– Ну что ж, если ты не боишься, давай попробуем. – Он встал и предложил ей руку.

Артур сидел как одеревенелый, с застывшим лицом, наблюдая за отцом и Гетти, которые, обняв друг друга, медленно двигались в конце зала. Отец всегда относился к Гетти холодно-покровительственно, а Гетти к нему – с робким почтением. Теперь они танцевали вместе. Он ясно различал улыбку Гетти, кокетливую улыбку женщины, польщенной вниманием, которое ей оказывают.

Затем он услышал голос Алана, который предлагал ему выйти вместе из зала, и он машинально встал и пошел за Аланом. Алан был уже явно нетрезв. Лицо его пылало румянцем. В уборной он остановился перед Артуром, немного пошатываясь.

– А твой старик сегодня угостил нас на славу, Артур. Никогда бы не поверил!.. Шикарные проводы устроил старому боевому коню!

Он открыл оба крана так, что вода с силой хлынула в раковину, затем снова повернулся к Артуру и сказал конфиденциальным тоном:

– А знаешь, Артур, мой папаша здорово зол на твоего за то, что он не пригласил его выступить на суде. Он на этот счет много не распространяется, но я знаю, я все отлично знаю, Артур.

Артур с тревогой посмотрел на Алана.

– Беспокоиться нечего, Артур. – Алан махнул рукой с мудрым дружеским участием. – Ни малейшего повода для беспокойства, Артур, понимаешь? И пусть все останется между нами, понимаешь, между наилучшими старыми друзьями.

Артур все смотрел безмолвно на Алана, он не находил слов. Смесь подозрений, неуверенности и страха сразу поднялась в душе.

– Что ты хочешь сказать? – спросил он наконец.

Неожиданно вода в переполненной раковине хлынула через край