привиделся, он мог оказаться мутантом. Ну, как в кино. Возможно, его специально создали в научном институте или военной лаборатории, из которой он впоследствии сбежал. В этом имелась определённая логика – грех не сбежать, если умеешь проходить сквозь стены. Вероника обулась, набросила пальто и обмоталась шарфом. В Питере она постоянно простужалась. Сейчас ей как никогда хотелось домой, на юг.

– Я ушла!

Из кухни выглянула Леська:

– Что там твой кот?

– Спрятался… где-то. Если увидишь, выкинь его нафиг!

Вероника покинула квартиру и стремительно спустилась по лестнице. Подъезд напоминал гулкий и тёмный бетонный колодец… или брошенную за ненадобностью пусковую шахту баллистической ракеты. Первое время Нику поражали питерские подъезды. Потом привыкла.

Массивная железная дверь протяжно скрипнула, в лицо ударил ледяной ветер. Это было хорошо – поможет прочистить мозги. Говорящий кот не шёл из головы, и девушка просто не знала, что думать. Если честно, история о коте-мутанте слишком отдавала Голливудом. Просто я перезанималась, решила Ника. Уснула на ходу. Такое бывает… наверно. А может, это кофе? Могла Леська сварить каких-нибудь грибов, расширяющих сознание? Раньше она в подобном замечена не была, но мало ли…

На улице шёл снег, ветер невидимым кулаком толкал в грудь и пытался сорвать капюшон. Вероника, кутаясь в шарф, прошла вдоль канала Грибоедова, поднялась на Львиный мост. Квартира, которую подруги-художницы снимали у тёти Миры, располагалась в Адмиралтейском районе. В хорошую погоду здесь можно было найти миллион мест, которые хотелось нарисовать. В сентябре Вероника провела несколько замечательных вечеров, гуляя с этюдником по близлежащим улицам и переулкам. Однажды она запечатлела и мост, по которому сейчас шла. В тот раз её привлёк удачный контраст тёмного и светлого – белые львы застыли на фоне тяжёлого, точно свинцового неба. Теперь, скрытые снежной завесой, статуи напоминали призраков, следящих за прохожими со своих постаментов.

Нике стало неуютно, как будто ледяные пальцы ветра добрались до самого сердца. Последнее время ей всё чаще снился один и тот же сон – город исчезал в белом ничего. Улицы и дома постепенно теряли плотность и растворялись в абсолютной белизне, как сахарные кубики в молоке. Вероника бежала, но этот процесс – превращение плотного вещества в пустоту, где нет верха и низа и не за что ухватиться – происходил слишком быстро. В конце Ника проваливалась в бездонный колодец, точно Алиса, и с криком просыпалась. Последний раз этот сон приснился ей вчера, и он был реалистичней, чем прежде.

Истории о том, что мир исчезнет 12.12.12 или в какую-то ещё круглую дату, Вероника считала нелепыми байками. Однако конец этого мира застал её на середине моста.

Издалека, со стороны Невского проспекта, надвигалась сплошная белая стена, как в преследовавших Нику сновидениях. Апокалипсис обошёлся без семи печатей, трубящих ангелов, и даже без метеорита. Всё происходило тихо.

Девушка остановилась и сбросила капюшон, подставив лицо ветру. Дома один за другим исчезали в слепяще-белой пустоте. Как будто город был оцифрованным рисунком, и кто-то равномерно вёл по нему компьютерным ластиком, заменяя цветные пиксели на белые. Вероника смотрела и не верила своим глазам. Вначале она пыталась убедить себя, что это плотный снегопад. Но, чёрт побери, это был не снег! Это было как в её сне – белое ничего!

Вероника стояла, не в силах сдвинуться с места, пока стена не подошла вплотную. Зловещий феномен пожирал канал Грибоедова и уже подбирался к Львиному мосту. От полного небытия (девушка нутром чувствовала, что по ту сторону ничего нет, кроме пустоты и безмолвия) Нику отделяли шагов двадцать-тридцать. Какой-то автомобиль свернул с ближайшей улицы. Увидев неожиданное препятствие, водитель резко затормозил. Машину занесло, раздался визг тормозов и глухой удар – это бампер ударился о фонарный столб. В тишину морозного утра иглой вонзился автомобильный гудок: вероятно, потерявший сознание водитель упал на руль и нажал телом клаксон. Белая стена поглотила машину, и звук резко оборвался, словно кто-то захлопнул дверь в звукозаписывающей студии. Это вывело девушку из ступора. Она повернулась, и побежала прочь.

Сейчас было не важно, реально происходящее или нет её сон стал явью. Останавливаться нельзя. Вероника не сомневалась, что если погрузит в это руку, то прощай рука. Позади раздавались испуганные вопли; мужчины и женщины бежали прочь от неведомой опасности. Их крики быстро гасли.

Ника бежала, поскальзываясь на обледенелой мостовой. Сумку она уронила, шарф размотался и вился за спиной. Ноги несли её домой, туда, где осталась Леська. Наверно, в этом не было смысла – если мертвенная пелена пожирала город вместе с величественными дворцами, каналами и мостами, она не станет делать исключения для старой коммуналки тёти Миры. Но это же значило, что выбранное направление ничуть не хуже остальных.

Когда впереди замаячил дом, Вероника оглянулась. Прямо за спиной стояла белая пелена. Шарф, касаясь её, укоротился почти вдвое. Ника вскрикнула и побежала ещё быстрее, хотя минуту назад ей казалось, что это просто невозможно. Хватая ртом ледяной воздух, она влетела в подъезд и захлопнула дверь – металлический удар прозвучал как пушечный выстрел. Эхо смолкло, и подъезд окутала давящая тишина.

Вероника ожидала, что дверь и подъезд начнут исчезать, но ничего такого не происходило. Странно… неужели галлюцинация? Шарф всё ещё болтался за спиной; Ника сдёрнула его с шеи и внимательно осмотрела. Похоже, белизна пожирающая предметы и людей ей не померещилась. Конец шарфа был аккуратно отрезан, словно кто-то махнул бритвой!

Прошла минута, другая. Вероника стояла в нерешительности, комкая колючий лоскут. Дверь не спешила исчезнуть. А вдруг всё закончилось? Вдруг белизна… наелась?

Собравшись с духом, Вероника отбросила огрызок шарфа и осторожно приоткрыла дверь подъезда. Улица сгинула, за порогом находилось лишь белое ничего! Девушка попятилась, дрожа всем телом. В этот момент стальная дверь начала таять.

Если какой-то барьер сдерживал наступление, сейчас он стремительно слабел. Вероника вскрикнула и бросилась к лестнице. Её каблуки остро застучали по бетонным ступенькам, сердце колотилось так, что казалось, вот-вот разорвётся. Вероника ожидала, что белизна продолжит наступать вертикальной стеной, однако, она по какой-то причине поменяла свои свойства. Теперь белое ничего поднималось снизу, как вода во время наводнения. Первый и второй лестничный пролёты уже исчезли, скрытые молочного цвета пеленой. Теперь белизна медленно, как будто преодолевая сопротивление, подбиралась к третьему этажу. Это странно, пронеслось в голове у Вероники. Словно кто-то её сдерживает, давая мне возможность уйти.

Съёмная квартира располагалась на четвёртом этаже. Вероника дёрнула дверь – заперто! Если дома кто-то оставался, дверь, как правило, закрывалась на цепочку. Значит, Леська уже ушла. Это плохо, очень плохо! Вероника