Окатов требовательно посмотрел на Студёного.

– Байки всё это, – отмахнулся тот. – Появился один в посёлке. Известный балабол. Пить нельзя, вот и бродит по ночам по посёлку. А после врёт что ни попадя.

Клыш собрался вмешаться, но Меншутин быстрым движением сжал его руку.

Окатов заметил. Показал на Клыша:

– Тогда почему всё сам? У тебя ж следователь под рукой был. Мог бы и дело возбудить, и задержать. А ты его вдруг сплавил.

– Потому и сплавил, чтоб пацана не впутывать, – буркнул Боб. Демонстративно показал на часы. – Так что, герр майор? Идти писать рапорт? А то у нас с этой кражей работы невпроворот.

– Вы не нахальничайте, Меншутин! – Окатов поднялся. – Рапорт будете писать в инспекцию по личному составу в связи с превышением служебных полномочий. Возбуждение уголовного дела без следователя. Задержание в качестве подозреваемого без визы руководства! Думаю, на вас хватит.

Меншутин осклабился. Ёрнически приложил два пальца к виску, развернулся через левое плечо.

– И насчёт склада… – остановил его Окатов. – Я уже дал команду немедленно распечатать… Так что бесполезной инвентаризации не будет.

– Конечно, не будет, – согласился Меншутин. – Её уж провели.

Поражённый Окатов зыркнул на Студёного.

– Да туфтит, – растерялся тот. – Чтоб за два дня… Да и кто б полез без команды?

– КРУ! – рубанул начальник угро.

– Контрольно-ревизионное управление области?! – не поверил Окатов. – Да у них очередь на месяц вперёд расписана. Это кто ж должен был дать команду?

Он растерялся, – всё становилось неподконтрольно.

– Кто б ни дал, а сделали, – Меншутин ухмыльнулся. Держался он вызывающе. – С утра мой зам поехал за актом. Вот и поглядим, насколько шубки потянут… Да не он ли?

В самом деле, от дежурной части донёсся возбуждённый голос Саши Фёдорова, следом срывающийся выкрик дежурного:

– Смир-рна-а!

И тут же до озноба знакомый густой бас. Окатов машинально поднялся, поправил галстук, пробежался руками по кителю. Нашарил фуражку, примерился к околышку.

Студёный с изменившимся лицом принялся оправлять джемперишко, слюнявить волосы.

Дверь распахнулась. Вошел рослый подполковник милиции – свежий, большеротый, грозно улыбчивый. Начальник райотдела Андрей Иванович Трифонов.

Окатов бросил руку к козырьку.

– Товарищ подполковник! Докладываю. За время Вашего отсутствия…

– Здорово, Окатыч! – благодушно перебил тот. Кивнул подтянувшемуся Студёному, ненароком скользнув взглядом по неопрятному джемперу, по засаленной ширинке на брюках. Всмотрелся в Клыша. Данька шагнул вперёд. Набрал воздуха.

– Не представляйся. Ещё в чайной познакомились. Под чаёк, – Трифонов подмигнул.

Перевёл взгляд на Студёного:

– Помнишь, сколько я тебе талдычил про эту Балясную? Что всех подставит. И в ответ ни рылом ни ухом. Всё, мол, хорошо, прекрасная маркиза. Ещё б не хорошо, если из подсобок у неё не вылезал. Надо было человеку контузию за тысячи километров отсюда получить, демобилизоваться, к нам на службу поступить, лично задержать вора, – чтоб, наконец, невероятное сделалось очевидным.

Студёный прокашлялся с непонимающим видом.

Трифонов, потеряв к нему интерес, оборотился к своему заместителю.

– И ты, Юрий Михайлович, сказать по правде, хорош. Всё отношения выстраиваешь, обидеть руководство лишний раз боишься. Вот они за нашими спинами и расцвели в полный рост. Перестройщики хреновы!

– Да в чем дело-то, Андрей Иванович? – втиснулся, наконец, Окатов. – Только появился. И с места в карьер разнос. Если насчёт Маруськиной копилки, знаем. Копеечное дело.

– Эва как широк! Недостача – сорок семь тысяч для тебя копейки?!

– Сколько? – переспросил Окатов осевшим голосом. Студёный сделался совершенно бурым.

– На складе с остатками 90 тысяч рублей – недостача сорок семь тысяч! – отчеканил Трифонов. Ткнул в Студеного. – Потому Балясная изо всех сил пыталась помешать инвентаризации. Она-то под сурдинку хотела проскочить. А как вора с рюкзачком повязали, на попятный пошла. В общем, так, Арсентьич. Хватит сторублёвые «палки» по обвесам да обсчётам строгать. Немедленно, отставив всё остальное, наваливайся…

Студёный замешкался.

– Пулей в ИВС! – рявкнул Трифонов. – И чтоб вернулся с признательными показаниями. Если ты и на таком материале Балясную не «развалишь», выгоню за профнепригодностью.

Неловко кивнув, Студёный выскользнул из кабинета.

– Ни черта у него не выйдет. Палочником прожил, палочником и на пенсию уйдёт, – прикинул Трифонов вслед начальнику ОБХСС. Упёрся тяжёлым взглядом в начальника розыска. – Да и тебе, Борис, пора перестать лбом в стену ломиться. Марина девка тёртая. На «слабо́» без железных доказательств не пробьёшь. Но у каждого есть заветная ниточка. Только нашарь. А там – потяни и распутаешь узел. Нужна свежая идея. Устрой мозговой штурм. А мы пока с Юрием Михайловичем за жизнь потолкуем. Освобожусь – загляну!

Данька совсем готов был убежать из отдела. Он уж давно ёрзал в нетерпении, – поглядывал на расписание электричек до Чухраевки.

Но спустя полчаса в кабинет зашёл Трифонов – в сопровождении Меншутина. Трифонов уселся на свободный стул. С интересом оглядел новичка-следователя.

– Что преступника взял, – молодец. Но ты следователь. А для следователя истинная смелость – соблюдать закон. На тебя жмут, требуют, грозят. Выговорешники сыпят – а ты на своём стоишь! Чем сейчас занимаешься?

Услышав, что Мещерским, удивленно приподнял бровь.

– Мещерский находится в оперативной разработке, – доложил Клыш. – Заведено ОРД. Возобновили уголовное дело.

– Ну-ну, – несколько озадаченно буркнул Трифонов. – Что ж, на то другая храбрость нужна…

Он достал из кармана пачку «Казбека», с аппетитом закурил. Вновь вернулся к прежнему разговору.

– Балясная фигура промежуточная. Её теперь так и так уберём. Не в тюрьму, так с работы выгоним. А вот то, что за Балясной Лапин высвечивается, – это и впрямь важно.

При упоминании Лапина Меншутин набычился.

– Они с её мужем – Балясным – по первой ходке на зоне сдружились, – объяснил он Клышу. – С тех пор плотно контачат.

– Если последняя кража – дело Лапинской группы, то и прошлогодняя его. А значит, и убитый ревизор на нём, – прикинул Трифонов. – Жаль, не сумели вовремя уличить, теперь приходится наощупь.

– Да не боись, Андрей Иванович, – успокоил его Боб. – Лапу я все равно прихвачу. Не на этом деле, так на чём другом.

Лоб Трифонова пошел морщинами, – беспечность подчинённого его встревожила.

– Не будет никакого «на чём другом»! – жёстко возразил он. – Будто не понимаешь, в какое время живёшь. Я за этот год по Союзу поездил, нагляделся. От Узбекистана до Татарстана. Повсюду одно и то же. Криминал вовсю легализуется. Через кооперативы обрастают учтёнными деньгами и рвутся во власть. А дружок твой Лапа – из самых умных. До большого негодяя вырос. К политике присматривается. Думаю, сам уж давно на дело не ходит. И если не ухватишь Лапу по прежним делам, так и вовсе не дотянешься.

Клыш внимательно слушал. По сути, сейчас от Трифонова услышал то же, что перед этим в ресторане от самого Меншутина, а до того – от дяди Славы.

Меншутин осклабился:

– Под твоим-то руководством и не ухватить? Всю плешь проешь.

– Не будет никакого моего руководства, – ответил Трифонов, принуждённо. Побарабанил пальцами. – Через месяц-другой ухожу в Академию МВД.

Боб охнул.

– Как же это? – выдавил он растерянно.

– Да вот так! – Трифонов отчего-то рассердился. – Защищу диссертацию по криминологии.