— Что теперь? — прошептала Блоха.

Лукан едва слышал ее; он был слишком занят, уставившись на приоткрытую дверь. Мурильо ее не запер. Свет факелов в мавзолее потускнел, а затем и вовсе погас.

Дверь оставалась открытой.

Излишняя самоуверенность или забывчивость? Или, может быть, он просто хочет обеспечить себе быстрый побег, если ему это понадобится. Какой бы ни была причина, Мурильо предоставил ему возможность, которую, Лукан знал, он не мог упустить.

— Я иду внутрь, — сказал он.

— Ты что?

— Оставайся здесь, не попадайся на глаза. Если я не вернусь через час, иди, найди Джуро и расскажи ему, что произошло.

— Но Писец сказала...

— Я знаю, что сказала Писец. Но если мы будем только наблюдать из тени, мы никогда ничего не добьемся. Я не могу просто уйти, когда есть шанс узнать, что, черт возьми, задумал Мурильо.

— А как же охранник?

— Я очарую его своим остроумием.

Девочка ударила его по руке.

— Просто шучу. — Он одарил ее невеселой улыбкой и похлопал по своему мечу. — Я собираюсь показать тебе, насколько элегантно я владею мечом.

— Ты можешь думать, что сражаешься на дуэли своим клинком, — сказала Шафия Лукану, когда впервые вложила ему в руки деревянный тренировочный меч. — Но ты ошибаешься. Ты сражаешься на дуэли разумом, еще до того, как мечи были обнажены. Демонстрация уверенности — будь то улыбка, пристальный взгляд или напыщенная поза — может посеять в твоем противнике сомнения и даже страх. И это может быть так же смертельно опасно, как идеальный выпад или своевременный контрудар.

Лукан всегда помнил слова Шафии и неоднократно убеждался, что этот совет справедлив во многих ситуациях. Надеюсь, это будет одна из них, подумал он, подходя к охраннику, стоявшему у входа в мавзолей. У него не было желания прибегать к насилию, несмотря на то, что он сказал Блохе. Но, если то, что Джуро узнал об этих наемниках, было правдой, он сомневался, что стражника поколеблют слова или обещание серебра.

Что оставляло только одну возможность.

— Вечер, — весело сказал Лукан. — Прекрасная ночь для этого...

— Ближе не надо, — сказала охранница, резкий талассианский акцент подчеркивал ее слова. Он почти ожидал, что вот-вот появится маленький арбалет, он услышит щелчок тетивы и упадет на землю с болтом между глаз. Вместо этого охранница откинула капюшон, и в свете факелов стали видны загорелые, угловатые черты лица и темные волосы, собранные в пучок на затылке. Она окинула его оценивающим взглядом. — Что привело тебя сюда?

— Просто хотел засвидетельствовать свое почтение, — ответил Лукан, протягивая сухие цветы, которые он только что поднял с ближайшей могилы.

— Странное время для этого.

— Это были странные два дня. — По крайней мере, это было правдой.

— Ты всегда выражаешь свое почтение с мечом, пристегнутым к спине?

— Спрашивает женщина с мечом в ножнах на боку.

Намек на улыбку:

— Кто ты? Или ты собираешься солгать и об этом?

— Ты уже знаешь мое имя.

— Это правда... Лукан Гардова.

— Ты талассианка. Дай угадаю... Ты из Виспаны?

— Из Виренцы, — ответила она, сжав губы. — Ты меня оскорбляешь.

— Вы, талассианцы, забавные люди со своими понятиями о чести. — Лукан отбросил цветы в сторону. — Знаешь, я слышал, что все ваши люди — лжецы и воры...

Рука женщины потянулась к мечу.

— ...но, — быстро продолжил Лукан, — еще и прекрасные любовники. К сожалению, у меня не было возможности проверить эту гипотезу.

— Не беспокойся, — ответила женщина, ухмыляясь. — Я обязательно поцелую твой труп.

— Ты очень добра. Кто ты, кстати? Может быть, Изумруд?

— Аметист. Если бы я была Изумруд, ты бы сейчас выглядел как подушечка для булавок. У нее есть привычка сначала стрелять, а потом задавать вопросы.

— Тогда, возможно, Деластро допустила ошибку, не поставив ее охранять мавзолей.

— Бриллиант не совершает ошибок.

— Да? Тогда почему Топаз сейчас привязан к стулу в затемненной комнате?

— Потому что он дурак, который не может выполнять приказы. — Аметист ни на йоту не проявила беспокойства за своего товарища. — Если он когда-нибудь приползет обратно, я уверена, Бриллиант вздернет его за яйца — если, конечно, ты их еще не отрезал.

— Не было необходимости заходить так далеко. Топаз заговорил при виде раскаленного лезвия. — Лукан понятия не имел, правда ли это, но звучало заманчиво. — И он много чего рассказал.

— Как всегда. Обычно это чушь собачья.

— Значит, ты отрицаешь, что ваша команда украла Клинок Сандино? Что вы убили доктора Вассилиса?..

— Почему тебя это волнует? — Аметист склонила голову набок с явным любопытством. — Тебе-то какое дело?

— Бизнес.

— Будь по-твоему. — Она вытащила свой меч и небрежно поиграла им. — Тогда, может, потанцуем?

— Да, — ответил он, обнажая свой клинок. — Давай.

Аметист спрыгнула со ступенек, свет костра заиграл на ее мече, когда она обрушила на него шквал ударов, удививших Лукана своей свирепостью; ему удалось парировать первые три и увернуться от четвертого — но недостаточно быстро — кончик ее клинка полоснул его по правому плечу. Дерьмо. Не обращая внимания на вспышку боли, он нанес ответный удар, который Аметист с легкостью отразила, почти поймав его ответным ударом. Кровь Леди, подумал он, отступая. Она хороша. Улыбка женщины, когда они кружили друг вокруг друг а, свидетельствовала о том, что она это знала.

Они снова сблизились, клинками сверкнули серебром, их стальная песня эхом разнеслась по темным гробницам. Лукан заставил Аметист отступить серией финтов и выпадов, почти поймав ее своей последней атакой. Пока она пыталась удержать равновесие, он сделал выпад — только для того, чтобы понять, что это была уловка. Он отскочил в сторону, едва избежав удара клинком в живот. Внезапно он начал отступать под новым шквалом атак, его сердце бешено колотилось, кровь шумела в ушах. Отчаянно отражая удары Аметист, Лукан почувствовал, как в его голове зарождаются сомнения. Я не могу победить в этом сражении. Аметист легко могла сравниться с ним в мастерстве; даже в свой лучший день ему потребовалось бы немного удачи, чтобы победить ее, а это был не самый лучший его день — он почти не спал с прошлой ночи, и усталость окутывала его, как плащ, который становился только тяжелее с каждым взмахом его клинка. Сосредоточься, приказал он себе, не обращая внимания на кровь, стекающую по правой руке. Не паникуй…

Аметист снова бросилась на него, ее меч описал смертельную дугу, намереваясь снести ему голову с плеч. Он отбил ее клинок в сторону, ухитрившись при этом нанести ей