проходили, — возможно, немного меньшее сооружение, но не менее экстравагантное. На притолоке над входом был вырезан фамильный герб, но символы стерлись до неузнаваемости. Лукан поднялся по каменным ступеням к двери из кованого железа и заглянул сквозь прутья решетки. Во мраке за ней он разглядел смутные очертания двух саркофагов, но еще больший интерес вызвали следы в пыли, которые вели к ним. Недавно здесь прошло несколько человек. Он подергал ручку, но дверь была заперта. И все же это то самое место.

— И что теперь? — спросила Блоха.

— Мы найдем место, где можно понаблюдать. — Лукан вернулся на дорожку и огляделся. — Вон там, — сказал он, указывая на мавзолей с плоской крышей примерно в двадцати ярдах от них. — Оттуда должен открываться неплохой вид. — Если нам удастся туда забраться.

В этом отношении удача оказалась на их стороне: виноградные лозы тянулись вверх и пересекали дальнюю стену мавзолея, цепляясь так плотно, что могли бы быть вырезаны из того же камня. Блоха взобралась по ним с легкостью уличной крысы, в то время как Лукан последовал за ней с гораздо меньшей ловкостью.

— Слишком много вина, — заметила Блоха, когда он перелезал через край крыши, раскрасневшийся и отдувающийся. — И слишком много тех маленьких пирожных в таверне.

— Я съел только пару. Для меня они слишком сладкие.

— Четыре, — ответила Блоха и стала загибать пальцы. — Два, когда я была там, и два, когда я пошла пописать.

— Семь теней, ты когда-нибудь что-нибудь упускала?

— Я упустила Гектора и скучаю по нему. — Девочка отвела взгляд.

— Да, ну... — Что сказать? — Постепенно будет легче, — предположил он, протягивая к ней руку.

— Я знаю, — ответила Блоха, стряхивая его руку. — Какое-то время это причиняет боль, а потом проходит. То же самое было, когда мой брат ушел и не вернулся.

Старше своих лет. «Топаз — только начало. Мы поймаем остальных и того, кто им платит. Мы проследим, чтобы справедливость восторжествовала в отношении Гектора и Веча». Лукан подполз на локтях и коленях к переднему краю крыши, где стояла статуя Леди. Он осмотрел окружающие дорожки. Идеально. Мы увидим их приближение с любой стороны. Но они нас не увидят. Удовлетворенный, он вернулся на середину крыши и снял со спины свой новый меч, задержавшись на мгновение, чтобы полюбоваться лезвием. Это была отличная вещь, гладкая и хорошо сбалансированная. По совету Джуро, он не стал покупать меч у оружейников на Площади Серебра и Специй и вместо этого отправился к одному кузнецу в Дымы. Оружие стоило ему почти всех оставшихся денег, но это было предпочтительнее, чем сэкономить несколько медяков и полагаться на второсортный клинок. И все же он спрашивал себя, удастся ли ему убедить Джуро оплатить покупку. Скорее всего, нет, ведь дом его хозяйки превратился в дымящиеся руины.

— Я не считаю — сказал он, опуская меч, — что тебе захочется проявить великодушие в честь победы и возвратить мне эти два медяка?

— Ты прав.

— Я так и думал. — Он улегся рядом со своим мечом и закинул руки за голову.

— Что ты делаешь?

— Решил немного поспать.

— Ты спал раньше.

— Этого было недостаточно. Продолжай наблюдение, ладно? У тебя глаза острее, чем у меня.

— Но ведь еще даже не стемнело.

— Тогда сходи и купи нам чего-нибудь поесть. У входа стояла тележка с фруктами. — Лукан порылся в своем кошельке и поморщился, увидев, как мало в нем монет. Он неохотно вытащил медяк и бросил его девочке. — Посмотри, есть ли у них виноград. И заплати за них, хорошо? Я не хочу есть краденые фрукты.

— Почему? Вкус тот же самый.

— И не обкрадывай плакальщиц на кладбище. Поняла?

— Ты такой зануда.

— А ты соплячка.

Девочка ухмыльнулась, сделала непристойный жест и исчезла за краем крыши.

 

— Лукан.

Он резко открыл глаза. Высоко над головой серебрились звезды. Он почувствовал камень под своей спиной, легкий ночной ветерок ласкал его кожу, и на какое-то блаженное мгновение он не мог вспомнить, где находится и что делает.

— Лукан, — снова произнес голос, на этот раз более настойчиво. Голос Блохи. Он застонал, когда к нему вернулась память. Черт, уже ночь... Он перекатился на бок и прищурился на девочку, которая скорчилась рядом с ним в темноте, ее тело напряглось, когда она выглянула из-за статуи.

— Что случилось? — прошептал он.

— Кто-то идет.

Он подполз к ней:

— Почему ты не разбудила меня раньше?

— Ты мне больше нравишься, когда спишь. Даже если храпишь, как свинья.

— Я не храплю.

— Ага, попробуй сказать это всем мертвецам, которые только что проснулись. Эй...

Легкий толчок Лукана заставил девушку перевернуться на спину. Не обращая внимания на ее шипящие оскорбления, он заглянул через правое плечо статуи. Там. Далекие языки пламени, яркие на фоне темноты. Череда горящих факелов, которые, словно светлячки, парили в воздухе, двигаясь по тропинке, постепенно приближаясь.

— Это они? — прошептала Блоха, присев на корточки рядом с ним. — Это Семь Драгоценностей?

— Теперь Шесть, — сухо ответил Лукан, наблюдая за приближением факелоносцев. — Но, да, я думаю, это они. — Теперь он мог разглядеть фигуры более отчетливо — их было шесть, и все они были одеты в ту же одежду из темной ткани и кожи, что и Топаз. Он осмотрел каждого по очереди, гадая, кто из них Деластро, но капюшоны, скрывавшие их лица, не позволяли их различить. — А это, должно быть, наш друг, лорд Мурильо, — добавил он, переводя взгляд на фигуру в сером плаще, которая шла среди них, единственная, у кого не было факела. Он был замаскирован, как и предсказывал Топаз, но Лукан без труда представил себе поросячьи глазки торгового принца под богато украшенной серебряной маской, которая сверкала всякий раз, когда на нее падал свет факелов.

Мгновение спустя группа достигла мавзолея со статуей лебедя, и факелоносцы образовали полукруг у входа, пока Мурильо поднимался по ступеням. Он достал из кармана мантии ключ и вставил его в замок, в то время как его вооруженный эскорт осматривал безмолвные могилы вокруг них. «Ниже», — прошипел Лукан, прижимаясь к крыше, когда одна из фигур в капюшонах взглянула в их сторону. Блоха повиновалась, и несколько мгновений они лежали рядом, пока ночную тишину не нарушил протестующий скрип старых петель. Лукан снова поднял голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как Мурильо входит в мавзолей. Факелоносцы последовали за ним внутрь — все, кроме последнего, который вместо этого вставил свой факел в скобу у