Шрифт:
Закладка:
«Я не позволю вам заставить меня любить Хитлум, пока здесь правит клятвопреступник! Это не его земля!» — мысленно отсёк ласковые, как бы ненавязчивые чары принц и смог, наконец, спокойно осмотреться.
За накрытыми столами сидели гости, среди которых не было ни одного гнома, зато попадались золотоволосые эльфы, практически не встречавшиеся во владениях Феанорингов.
Для Карнифинвэ было подготовлено место рядом с верховным нолдораном, и принц узнал всех приближённых, о которых говорили старшие родственники: Аралкарион с обезображенным лицом, Ранион — ничем не примечательный Нолдо, однако самый говорливый, вечно выглядящий извиняющимся, а музыканта и представлять не требовалось.
Взгляды одетых в основном в оттенки синего гостей обратились на посла, и Карнифинвэ почувствовал себя раздетым. Ощущение было отвратительным, однако принц взял себя в руки и с гордым видом направился к королю, слыша, как его представляют подданным узурпатора.
— Приветствую тебя, дорогой родственник, — очень по-отечески улыбнулся Нолофинвэ, когда сын старшего Амбарусса сел на обитый бархатом стул. — Я был уверен, Маэдрос отправит ко мне Аратэльмо, однако я нисколько не разочарован твоим появлением. Мне лишь хотелось бы узнать, что стало причиной твоего приезда.
— Причиной моего приезда? — изумился Карнифинвэ. — Полагаю, особое доверие лорда Маэдроса. Более того, у меня нет собственной крепости, которую не мог бы надолго оставить, я не командую армией и не имею личных владений, поэтому совершенно свободен и открыт для непростых задач, требующих отъезда в чужие земли.
— Почему ты, а не Тьелперинквар или один из сыновей Морифинвэ? Почему не Аратэльмо?
«Меня не жалко», — прозвучала мысленная насмешка, которую очень захотелось высказать, причём как можно громче, однако остановило понимание: злые слова, пусть и показывающие некрасивую правду о вражде внутри дома Финвэ, которая, безусловно, не красит верховного нолдорана, никому ничего нового не скажут. Более того, никто здесь не встанет на сторону чужака в ало-звёздных одеждах, украшенных искусственно выращенными драгоценностями — традиции Дома Феанаро явно не ассоциируются в Хитлуме ни с чем хорошим.
«Пожалуй, — подумал Карнифинвэ, — стоит выяснить истинное отношение подданных к событиям истории Исхода и становлению Финвэ Нолофинвэ Финвиона верховным нолдораном. Не может быть, чтобы всех всё устраивало».
— Я не знаю, — просто развёл руками принц.
— Понимаю, что лорд Маэдрос перед тобой не отчитывался, — усмехнулся король, — но что ты сам думаешь по этому поводу?
— Я думаю, — сын нолдорана Питьяфинвэ внимательным взглядом окинул гостей пира, — что мне просто повезло. Я оказался в осадном лагере, когда на Ард-Гален напал Глаурунг, и это было ужасно. Пламя, рушащиеся стены, множество раненых… Я выносил из огня воинов, пытался успеть доставить лекарям, но это удавалось не всегда. Я воспринимал каждую смерть, как личную трагедию, понимал, что так нельзя, но не мог иначе. Возможно, именно это обстоятельство стало решающим, и меня отправили с мирной миссией.
— Лорд мог прислать вас обоих.
«Да что он от меня хочет?! — безмолвно воскликнул Карнифинвэ. — Я этого Аратэльмо ни разу в жизни не видел! А то, что слышал, мне не сказало ровным счётом ничего! Этого эльфа словно никогда не рождалось! Что я могу о нём рассказать?»
— Однако, — взял себя в руки принц, — он этого не сделал.
Находиться рядом с королём становилось всё тяжелее: давило обязательство отвечать, отчитываться и невозможность перехватить инициативу. Снова ощутилась магия звучавшей песни, Карнифинвэ невольно прислушался.
«Сквозь дымку слёз, сквозь горя тьму
Народ спешил навстречу счастью своему.
Волна потерь, волна разлук
Не смоет зов сердец и цепь надёжных рук.
Идти вперёд, не отступать,
Не испытав несчастья, счастья не понять.
Забыть про боль, держать штурвал,
Способен жизнь любить лишь тот, кто смерти ждал.
Среди штормов, среди невзгод
По морю, знаем, к нам корабль уже плывет.
Назло судьбе, назло врагам
Он паруса свои раскрыл семи ветрам!
Бесценный груз, бесценный дар —
Любовь и веру он с собой в дорогу взял.
И вот дивись — огонь и прах.
«Ждать и надеяться» — вся мудрость в двух словах!»
Многие взгляды, направленные на особо ценного гостя, стали испытующими, и Карнифинвэ понял — ему не показалось, пели действительно про те самые корабли.
— Что ж, — улыбнулся верховный нолдоран, — не стану докучать тебе неинтересными разговорами. Отдыхай и веселись. Дела подождут.
— Благодарю, король, — как мог вежливо, произнёс принц, не понимая, каким образом должен веселиться, когда ощущение, что находишься на допросе, усиливается с каждым мгновением.
Однако, миссия была возложена, невысказанный приказ отдан, и сын нолдорана Питьяфинвэ поднял бокал. Веселиться? Как пожелаешь… узурпатор.
Примечание к части Песни:
Рок-орден Тампль "Отречение" из мюзикла "Тампль"
"Ждать и надеяться", театр "Седьмое утро"
Никому не интересный посланник
— Здесь и правда вечный март, — с тенью грусти сказала Мистель, приобнимая мужа и ласково кладя голову ему на плечо. — Это очень поэтично, даже холод практически не заметен, если не задумываться, что давно наступило лето. Зимы здесь суровы, но солнечны, и в воздухе витает дух надежды, свойственный только ранней весне. Мне нравится Химринг, я рада, что мы приехали сюда.
Варнондо не ответил, только положил руку на ладонь супруги, лежавшую на его предплечье.
Химринг. Неприступная крепость на скале, которая не стала домом для верного подданного верховного нолдорана после долгого пребывания в её стенах, и не будет никогда. Это тюрьма, в которой заточён дух войны.
Бесконечные ловушки в каменном лабиринте на подступах к городу показались излишними, поскольку создавали трудности самим Нолдор, с другой стороны, осуждать Маэдроса за повышенное внимание к обороне язык не поворачивался. Можно было бы посмеяться в подобной ситуации над кем угодно, но только не над ним.
Варнондо, хоть и не подал виду, удивился, как буднично отреагировали в Химринге на приезд посланников Хитлума. Неужели появление верных не слишком почитаемого здесь короля настолько всем безразлично? На стенах, как ни в
