— Слава королю Тургону! — провозгласили эльфы, радуясь концу пути и золотым лучам дня, не замечая, как за горами собираются тучи. — Славься, благословенный Гондолин!

— Айя аран Турукано! Айя Ондолиндэ!

— Да звучит Песня Камня вечно!

Примечание к части "Рассвет Гондолина" от Беллы Бергольц https://www.deviantart.com/bellabergolts/art/Iluustration-865177454

Невысказанный приказ

Весна цвела и пела, ветер был переменчивый, становясь то тёплым, то холодным, а лучи Анар сияли на металлических украшениях стен и окнах дворцов, сине-белые фасады которых, устремляясь к небу, казалось, растворялись в нём, становясь единым целым с куполом Арды. Белые голуби кружили над шпилями, танцуя в воздухе, а на площади играла весёлая музыка.

Скакуны цвета снега легко несли седоков к ажурным воротам, Карнифинвэ смотрел на лошадей хитлумской стражи и обычных горожан, и снисходительно улыбался: да, Первый Дом отдал табуны Второму, расплачиваясь за ошибку Нолофинвэ, потащившего народ через непроходимые льды, где пали животные, но всё равно род Феанаро Куруфинвэ в конечном счёте восстановил своё превосходство. Это было видно даже без состязания, а если устроить скачки… Нолофинвэ просто негде тренировать лошадей, а Питьяфинвэ Феанарион ни за что не пустит в свои земли прихвостней узурпатора и коней его тренировать не станет.

Если об этом напомнить знающим и рассказать тем, кто не в курсе, такой факт не станет украшением короны верховного нолдорана, дав понять, что его личная армия не самая лучшая.

«Да, в честь особо ценного гостя в Хитлуме обязательно нужно устроить скачки!» — мысль развеселила настолько, что принц рассмеялся.

Девушки на площади оборачивались на алые знамёна, улыбались прибывшим Нолдор, однако в основном взгляды были снисходительными, не раз прозвучало слово «обездоленные», а ещё — «родич морготова раба».

Карнифинвэ ощутил закипающую злобу, захотелось припомнить всему Хитлуму «суд над пеплом», однако разум взял верх над эмоциями.

«Если народ разобщён, — заставлял себя искать положительные стороны в отвратительной ситуации принц, — в этом виновен правитель. Разобщённый народ — слабый народ! Это тоже необходимо напомнить верным подданным верховного нолдорана. Только надо дождаться нужного момента. И не наделать перед этим глупостей!»

Снова невольно вслушавшись в разговоры толпы, Карнифинвэ понял, что некоторые принимают его за Артельмира Химрингского, что позволяет называть принца «сыном раба».

Решив больше не задерживаться на площади, чтобы не сорваться и не сделать какую-нибудь глупость, сын нолдорана Питьяфинвэ поспешил во дворец.

***

Оказавшись во дворце обожаемого родственника, Карнифинвэ оказался в неожиданно дружелюбной обстановке: все встречавшие гостей эльфы радовались, приветствуя послов, и это даже не выглядело фальшиво.

«Они враги, не забывай! — твердил себе принц. — Не купись на улыбки и ласковые речи!»

Смотря на добрые лица, сын нолдорана Питьяфинвэ вспоминал песню короля-менестреля:

«Мой народ милосерден, значит, тебя готовы простить.

Кайся, брат мой, во всех деяниях, 

Повтори же свои признания.

Повтори и моли в смирении

О прощении, о прощении!»

Вокруг сияла роскошь. Карнифинвэ рос во дворце, и для него не было в новинку драгоценное убранство, однако хитлумский замок потрясал слиянием красоты и истории, рассказываемой лепниной, живописью, фресками и оконными мозаиками. Ходя по коридорам, можно было узнать о сотворении Арды и злых деяниях Моргота, мешавшего другим Айнур создавать прекрасное, о борьбе диссонанса и благозвучия в Айнулиндалэ, о пробуждении эльфов и рождении гномов, о долгом пути в Аман и обустройстве его для жизни Народа Звёзд.

Принц очень хотел отыскать несоответствия в истории, воплощённой здесь, и тем, что рассказывал отец, однако не находил. Неужели придётся признать, что не каждый камень в Хитлуме пропитан ложью?

«Ваши врут летоописания, лжёте вы и теперь!

— Нет!

— Да!»

«Свет всеобщего просвящения —

Вовсе не Первый Дом!

Ваша слава — лишь допущение —

Чем грозила потом?»

— Ладно, — сказал сам себе Карнифинвэ, заходя в отведённые для него покои, — я действительно перегибаю. Какой может быть авторитет у конченного лжеца?

Ванна оказалась подготовлена, и, погрузившись в приятно тёплую воду, Нолдо попытался не дать себе расслабиться и думать о хорошем. Здесь же кругом враги! Они специально будут стараться переманить ценного гостя на свою сторону! Этого нельзя допустить!

«Ты сознался в делах, за кои вам век прощенье молить», — вспомнилось начало песни, и Карнифинвэ подумал, что очень хотел бы с кем-то поговорить о своих мыслях, но ведь дворец узурпатора Нолофинвэ полон шпионов! Ни при ком нельзя даже обмолвиться, что Макалаурэ, дав племяннику текст песни, буквально рассказал, что должно делать, очутившись на территории врага: нужно заставить узурпатора признаться во всём содеянном. Да, он не станет говорить сам, поэтому нужно, чтобы за злодея сказали другие.

Дядя Маэдрос не требовал восстановления справедливости и свержения верховного нолдорана, он просто сказал, что нужно присутствовать во дворце и присылать письма с рассказом, как обстоят дела в Хитлуме, но…

Карнифинвэ посмотрел на слуг, усердно занятых своим делом. Если оставить только своих, это будет выглядеть недоверием, а зачем настораживать врага? Пусть думает, что его гость недостаточно умён для интриг.

«Дядя Маэдрос послал в Хитлум меня, — мысль, много раз вспоминавшаяся, снова вернулась, — меня, того, кто хотел справедливости и возвращения короны роду Феанаро. Значит, это был невысказанный приказ. И я его исполню».

Слуга поднёс вина и фруктов, принц невольно напрягся: здесь точно нет какого-нибудь лишающего разума зелья? С другой стороны, если особо ценный гость станет вести себя странно, об этом сразу сообщат в Химринг, так что…

Карнифинвэ с улыбкой поднял бокал.

— Слава нолдорану! — радостно, повторяя интонацию встречавших во дворце эльфов, произнёс сын Питьяфинвэ. — Негасимая слава! Сияющая во тьме и повергающая мрак в бездну!

Слуги искренне поддержали тост и продолжили заниматься своими делами, а принцу осталось лишь отчаянно бороться с мыслью, что здесь слишком хорошо, чтобы думать плохо.

***

Двери в тронный зал распахнулись, особо ценного гостя и его сопровождение встретила музыка. Звучание сопровождалось чарами, ошибиться было невозможно, и Карнифинвэ вдруг осознал, что полностью солидарен с дядей Маэдросом, крайне негативно относившимся к колдовству,