Сейчас самое время.

– Не хочу, чтобы ты уходил, – шепчу я, вставая на цыпочки. Это еще не признание в любви, но лучшее, на что я способна в данный момент.

– Я не уйду, – отвечает он.

И он накрывает своими губами мои.

Я никогда не перестану удивляться, насколько захватывающе и чудесно целоваться с ним. Не важно, сколько раз я это делаю, чувства не становятся слабее.

Ощущение его пальцев в моих волосах.

Запах его кожи.

Его вкус.

Он – это все, чего я всегда хотела, даже когда еще не знала этого.

И о, как я хочу его прямо сейчас.

Хотя поцелуй начинается медленно, я углубляю его почти сразу.

Келлин не протестует.

Он сжимает меня крепче, позволяя мне самой направлять поцелуй. Я прижимаюсь к нему снова и снова, играя с его губами, облизывая их, покусывая, смакуя.

Их уголки все время подняты вверх, как будто он не может удержаться от улыбки. Ему это нравится. Нравится, когда мы физически близки.

Я люблю это больше всего на свете.

Дергаю за шнурки у него на шее. Разрез доходит только до середины его груди, но я исследую этот участок губами, пробуя на вкус новые части его тела.

Одним резким движением Келлин поднимает меня и кладет на кровать, растягиваясь на мне так, что я больше не могу двигаться.

Но я ничуть не возражаю, когда он начинает развязывать шнурки на моей собственной ночной рубашке.

Опять же, разрез недостаточно велик, но мне нравится чувствовать губы Келлина на моей ключице, его горячее дыхание, скользящее под хлопком.

Мне нужно, чтобы его губы поднялись выше. Мне нужно, чтобы его губы опустились ниже.

Я выбираю более легкий путь, притягивая его обратно к своему рту.

А потом я перекатываюсь так, что снова оказываюсь на нем сверху. Оседлав Келлина, я приближаюсь к тому месту, где его рубашка заправлена в брюки, и освобождаю ткань. Он помогает мне снять ее с себя.

Я жадно смотрю на его грудь, позволяю своим пальцам проследить узор, который рисуют мои глаза. Келлин такой привлекательный. Такой большой. Очень красивый.

И я вспоминаю свое давнее желание.

Прикасаться к нему.

Но мое воображение никогда даже близко не могло сравниться с реальностью.

Келлин притягивает мой рот к своему для новых обжигающих поцелуев, и я пытаюсь освободиться от оков своей ночной рубашки. В то время, как мне хотелось прикоснуться к нему, я даже не понимала, насколько сильно хочу, чтобы он прикоснулся ко мне.

Руки Келлина тянутся к моим бедрам, и, обнаружив, что те обнажены, он вдруг застывает на месте.

Моя ночная рубашка задралась до талии, но из-за его внезапной реакции я прекращаю раздеваться.

Он садится, прижимая меня к себе, сжимая руками мои бедра.

– Зива, что ты…

Я целую его. Ничего не могу с этим поделать.

– Я хочу тебя, – говорю я ему.

Он стонет. Его руки обхватывают меня, лишая возможности сделать что-то большее, чем ответить на еще один поцелуй.

А потом он останавливается. Прижимается своим лбом к моему. Разжимает руки, но не отстраняется.

– Я тоже тебя хочу, – говорит он.

Я расслабляюсь – беспокоилась, что сделала нечто ужасно глупое и теперь запрусь в этой комнате навсегда.

– Но… – начинает он.

Я перестаю дышать. Хотя мне и до этого было жарко, сейчас жар стал невыносимым.

Я резко отстраняюсь, собираюсь уйти. Спрятаться. Потому что я в ужасе от того, что неправильно все поняла. И как я могла быть такой дурой?

– Эй! Постой-ка.

Он ловит меня прежде, чем я подхожу к двери.

– Отпусти меня, – тихо прошу я.

– Зива, пожалуйста, сначала выслушай меня. И тогда, если захочешь, я уйду. В конце концов, это твоя комната.

– Хорошо, но я не буду на тебя смотреть.

Если бы я могла слышать, как его губы растягиваются в улыбке, то, уверена, именно это я бы и услышала.

– Справедливо, – говорит он и, как будто не в силах совладать с собой, притягивает меня к себе, чтобы у меня не было и мысли о побеге.

– Я хочу этого, Зива, – говорит он. – Хочу этого с тобой. Но пока рано.

Он говорил, что ему нравится слово «пока». Но прямо сейчас я его ненавижу. Его слова невероятно сбивают с толку, и я даже отступаю на шаг назад, чтобы посмотреть на него.

– Пока рано? – спрашиваю я. – Не понимаю. Я приняла все меры предосторожности. Мы не… Я имею в виду, что точно не забер…

Он прикладывает палец к моим губам:

– Ты подготовилась.

– Я… надеялась на то, что это случится, – признаюсь я.

В его распахнутых глазах читается удивление. И любовь. Это единственная причина, по которой я все еще могу смотреть на него.

Он сглатывает.

– Я дал обещание своей маме, что первой и единственной девушкой, с которой я окажусь в постели, будет моя жена.

Я чувствую, как мои брови ползут на лоб.

– Ты обещал дождаться свадьбы? Почему?

Он смеется над моим тоном.

– Это то, чего я хочу, – говорит он. – Не хочу, чтобы это было что-то временное, что-то пустое. Хочу, чтобы этот человек остался со мной навсегда.

– О.

Тепло сменяется холодом. По телу пробегает дрожь, новые тревоги захлестывают меня. Я для него что-то временное. Он не так заинтересован во мне, как я – в нем. Я слишком поторопилась. Это просто нелепо. Я…

– Зива, – перебивает он. – Я хочу, чтобы мы были вместе навсегда. Не хочу никого другого.

Он произносит эти слова так поспешно, как будто прочитал мои мысли.

– Но брак – это серьезное обязательство. И разве мы можем обсуждать что-то настолько важное, когда идет война? Я не хотел отпугнуть тебя, затронув эту тему слишком рано. Я все время беспокоюсь, что скажу или сделаю что-то такое, что заставит тебя сбежать. Что ты слишком испугаешься и не захочешь быть со мной. Что ты предпочтешь провести жизнь в одиночестве.

Слова льются из него сплошным потоком. Но я понимаю его.

Лед внутри меня тает.

– Ты хочешь меня? – уточняю я.

– Да, – говорит он.

– Просто пока рано? – спрашиваю я.

– Да.

– Хорошо.

Тело Келлина расслабляется, словно с его плеч свалился тяжелый груз. Он снова притягивает меня к себе.

– Спасибо за понимание, – говорит он.

– Без проблем, – отвечаю я. – Я бы никогда не стала давить на тебя из-за того, чего ты не хочешь. Мне жаль, что мы не обсуждали этого раньше.

– Ты бы никогда не смогла затронуть эту