– Я говорил! Моя печать работает, она выжжет его дотла, даже пепла не оставив! – Цин Умин медленно полз в их сторону. – Отдай его мне, Тай Фэн! Он должен остаться со мной. Я умоляю тебя! Демоненок умрет еще до первого снега, нельзя, чтобы такой экземпляр оставался неизученным.

Слова о первом снеге заставили Цзян Юна побледнеть от страха. Он вцепился в предплечья Тай Фэна, их взгляды встретились. Серые глаза вдруг стали влажными от слез.

– Но уже наступили заморозки, а это значит, что со дня на день…

Цин Умин остановился, и его руки задрожали. Что-то механическое внутри него сломалось и теперь часто щелкало. Пальцы-проволоки царапали пол, издавая неприятное скрежетание.

– Жизнь с охранной печатью невыносима для ее носителя. Он будет бродить по свету, не находя себе места, и умолять каждого встречного лишить его жизни. Лучше пусть останется у меня. – Цин Умин тянул к ним свою руку. – После опытов я могу быстро избавить его от страданий.

Помогая Цзян Юну подняться на ноги, Тай Фэн сурово смотрел в сторону алхимика. Он знал: в словах бессмертного старика была горькая правда. То, что могло бы послужить окончанием бесконечного путешествия, лежало на ладони и было таким очевидным. Смерть. Тай Фэн осознавал причину, почему он не мог позволить Цзян Юну умереть так просто, однако никогда бы не признался себе в этом. По крайней мере, не сейчас. Они оба были нужны друг другу, и пока не иссякнут силы, он будет бороться ради спасения друга.

Медленно они шли на выход из зловонного, бурлящего котла, где все вместе варились бесчисленные подопытные алхимика. Тай Фэн крепко придерживал Цзян Юна за плечи, увеличивая расстояние между ними и кричащим им вслед Цин Умином. Тот продолжал ползать по полу и восклицал, коря Небеса, что так жестоко поступили с ним, отняв у него новую игрушку для опытов.

Алхимика отвергала сама природа. Он застрял между жизнью, где есть конец, и смертью, начало которой уже никогда не будет положено. Отвернувшись от всего самого светлого в этом мире в погоне за бессмертием, Цин Умин превратился в набитый механизмами и гниющей плотью мешок, уже не способный получать радость от вечного существования. И он знал, что такая же участь ждет еще одного человека, днем за днем продолжающего инкрустировать в свое тело лунный нефрит. Давний друг алхимика, император солнца и луны вот-вот взойдет на небесный престол.

Цин Умин прислонился спиной к одной из своих капсул с мирно спящим демоном внутри нее. Он приложил механическую руку к месту, где билось сердце, сшитое из кусочков сердец его близких, и тихо закряхтел от боли.

Алхимика обуял страх, лишь только он почувствовал так давно забытое жжение на своей коже. Оголив плечо, Цин Умин побледнел пуще прежнего и замотал головой. Он не верил собственным глазам.

Спустя больше сотни лет застывшее вокруг него время вновь начало свой ход. Кровь в венах разгорячилась, тело в конвульсиях сжималось от неистовой боли, словно множество мечей разом вонзались в него. Задыхаясь, Цин Умин смотрел на свою Бао Хэ Цянь. Печать, которая годами тихо спала, вновь оживала, и последняя песчинка упала на дно великих песочных часов, служивших мерилом жизни алхимика. Одна единственная черная линия на его руке ярко загорелась и быстро погасла, навсегда пропадая с прогнившей плоти.

Конец вовсе не означает резкую утрату всего нажитого. Он – лишь очередная ступень высокой лестницы, устремленной в бесконечность Небес. В погоне за вечной жизнью, в страхе однажды кануть в темноту, Цин Умин не смог познать простой истины и обернул собственное изобретение против себя.

Глава 27

Союз неба и земли

О произошедшем в храме Девяти лун они не говорили, как и о том, что случилось в гильдии Алхимиков. Цзян Юн старался сохранять радостное выражение лица и не подавать вида. Но Тай Фэн знал, что тот подавлен, устал, и желание продолжать путь у него все сильнее пропадало с каждым днем. Винил ли молодой предсказатель себя за все их неудачи? Однозначно да. След Ци Сифэнь для них потерялся, охранная печать на руке Цзян Юна продолжала медленно губить его, все вокруг были враждебными и не желали помогать без платы. И еще Тай Фэн не мог спокойно спать по ночам, думая про неотомщенную смерть отца и бессмертие императора. Эти две вещи не давали ему покоя, без конца заставляя размышлять, как действовать дальше. Когда они с Цзян Юном прошли добрые десять ли и оказались на широкой дороге, мощенной камнем, Тай Фэн остановился.

– Нам нужно решить, что делать дальше… Теперь я часто думаю над словами Цин Умина, когда он говорил об императоре. Плоть и камень сливаются воедино…

Цзян Юн смотрел вдаль – на огромную толпу, что образовалась у стен города, распростертого под небольшими холмами.

– Значит, император как-то использует лунный нефрит, чтобы стать бессмертным? Зачем ему вечная жизнь?

– Не будь таким наивным. Неужели ты до сих пор не понял, в каком месте оказался и как крепко мой дядя сжимает в своем кулаке власть? – Голос Тай Фэна был на удивление холодным. Он развязал бинты вокруг своей руки, поврежденной в бою с Ли Вэнем. Серьезная рана на его ладони затянулась, превратившись в длинный шрам. Тай Фэн размял кисть и бросил бинты на землю. – Раньше мне казалось, что император просто серьезно относится к управлению, он восстанавливал империю после мятежей и разрушений. Теперь я вижу лишь тирана, который боится и в этом страхе держится за свой трон.

– И что ты собираешься сделать? Пойдешь в столицу и убьешь его?

– Я верю словам Ли Вэня о том, что мой отец пал от руки императора. Однако мне хочется услышать версию событий с другой стороны. Со стороны кузнецов из гильдии Огненного меча. Она ближе всех располагается к столице и…

Не успел Тай Фэн договорить, как мимо них на лошади промчалась знакомая фигура в одеждах небесно-голубого цвета. Золотые нити блеснули на тусклом солнце, затянутом тонкими, серыми облаками. Человек быстро скакал к городским воротам, разрезая своим телом воздух.

– Я говорил тебе, не пускает стража без дорожной грамоты!

– А я сказал, что нет ее у меня! Разве кто-то предупреждал? Я всегда спокойно входил в Ханьан, и никто меня прежде не останавливал.

– Дурень ты! Теперь ни в одну деревню и город просто так не войти. Наш великий император ищет своего нерадивого племянника. Говорят, он убивает на своем пути всех, кто как-либо противоречит его интересам.

– А я слышал, что молодой принц заболел хворью и обезумел. С ним ходит демон и шепчет ему отвратительные мысли. Вот так он и