Ранее Шабтай Цви жил в Стамбуле, и евреи проявляли к нему мало интереса, а османские власти не обращали на него никакого внимания[779]. Но в 1666 г. многие иудеи в Стамбуле с энтузиазмом приветствовали религиозного лидера, а власть имущие отнеслись к нему как к реальной опасности. Мессианская эпоха была провозглашена в Измире за месяц до первой пятничной молитвы в Новой мечети Стамбула, символизировавшей то, насколько сильно преобразился город с тех пор, как Шабтай Цви покинул его в 1659 г.

В результате строительной программы Турхан Хатидже-султан перед Шабтаем предстал совершенно другой город. До 1660 г., приближаясь к Эминеню, можно было увидеть линию горизонта, где доминировали многоэтажные еврейские жилища. Появление Новой мечети на набережной свидетельствовало о глубоких переменах.

Многие евреи восторженно приветствовали каббалиста как искупителя. Они сильно пострадали за предыдущие пять лет: жили в стесненных условиях на окраинах, недавно столкнувшись с ужасным пожаром, чумой и множеством смертей, превращением зданий, в которых когда-то размещались синагоги, в комплекс имперских мечетей, потерей древних синагог и изгнанием из центра Стамбула под страхом смертной казни и запретом на возвращение[780].

Встревоженные евреями, выступавшими против Шабтая Цви, османские чиновники забеспокоились, когда он объявил себя королем мира, передал территории всех империй своим последователям и стал утверждать, что османское правление незаконно[781]. Как раз тогда османы пытались подчинить себе последний венецианский бастион на Крите и не могли мириться с нестабильностью в государстве. В то время как султан Мехмед IV убеждал великого визиря завоевать цитадель на Крите в рамках джихада против проклятых неверных, в их собственной стране появился еврей, назвавшийся пророком, и приобрел большое число потенциально опасных последователей[782]. Династия боялась, что снова столкнется с крупномасштабным восстанием дервишей-девиантов.

Поскольку евреи верили, что наступил конец света, они проводили ритуалы и молитвы, чтобы отметить этот период, вызывая горячий отклик у иудеев за границами Османской империи, даже в Марокко, Йемене и Германии.

Еврейская торговка Глюкель из Хамельна рассказала, как евреи пришли в восторг, когда получили благую весть из Измира о прибытии Мессии. Сефарды, потомки иудеев, изгнанных из Испании и Португалии, нарядились в национальные одежды и танцевали по пути в синагогу, где зачитали новости вслух. По словам Глюкель, «многие сразу же продали дома, земли и имущество, надеясь в любой день получить выкуп»[783]. Ее свекор бросил все и отправился в Гамбург, ожидая отплытия на Святую Землю и знака, что пришло время отправляться.

В феврале 1666 г. Шабтай Цви был арестован и заключен в тюрьму после того, как власти перехватили его лодку по пути в Стамбул[784]. Евреи Стамбула стекались в подземелье, где держали лидера движения. Им не нужно было продавать имущество и собирать вещи, потому что мессия должен был заменить султана на троне и вознаградить их богатствами христиан и мусульман[785].

Поскольку там, где Шабтай Цви впервые был заключен в тюрьму, собралось много народа, в апреле его сослали в крепость на европейской стороне Дарданелл. Однако османские власти относились к нему снисходительно – возможно, потому, что его янычары-охранники являлись суфиями-бекташами, – и позволяли принимать множество паломников. Он продолжал наставлять своих последователей из тюрьмы. Шабтай отменил пост девятого числа еврейского месяца ава, в день, когда иудеи отмечают разрушение Первого и Второго Храмов, приказав вместо этого праздновать наступление мессианской эры. Тем не менее свекор Глюкель из Хамельна ждал напрасно. Сама женщина выразила разочарование тем, что евреи «были подобны женщине, которая испытывает сильные муки во время родов и думает, что, как только ее страдания закончатся, она будет благословлена ребенком; но это все равно что внимать ветру»[786].

В течение почти двух десятилетий Шабтай Цви создавал духовное движение, разраставшееся до тех пор, пока не превратилось в силу, угрожавшую свергнуть султана.

В конечном счете в 1666 г. Мехмед IV, отвернувшийся от экстатического суфизма в пользу фундаменталистского, пиетистского подхода к исламу, расправился со спиритуалистами и потребовал встречи с их лидером.

Возможно, подстрекаемый к действию жалобами еврейских врагов Шабтая Цви, в сентябре 1666 г. Мехмед IV приказал членам императорского совета допросить каббалиста под собственным надзором в Эдирне[787]. Среди присутствовавших были проповедник Вани Мехмед и заместитель великого визиря Фазыл Ахмед-паши Мустафа-паша, человек с большим опытом содействия обращению в ислам. Также присутствовал шейх-уль-ислам Минкаризаде Яхья-эфенди, который издал фетву, разрешавшую обращение в ислам под давлением. Чиновник мог сказать: «Будь мусульманином» и заставить христианина или еврея обратиться в другую религию[788].

Поскольку мессианская терминология и ожидания больше не были в ходу при дворе, султанский хронист написал о том, как евреи считали Шабтая Цви пророком, что привело к социальной коррупции и нарушению мира[789]. Религиозный лидер считался девиантным дервишем, но Мехмед IV и его двор подавляли таких радикальных суфиев, особенно тех, кто считал себя пророками или мессиями. До ушей правителя доходили слухи о том, что Шабтай Цви якобы творил чудеса. В отличие от предшественников, Мехмед IV не верил в таких святых. Был только один способ проверить, обладает ли еврейский спиритуалист божественными способностями. Совет потребовал, чтобы либо Шабтай Цви снял плащ и имперские лучники могли использовать его в качестве мишени для стрельбы стрелами с подожженными наконечниками, либо принял ислам. Император вынудил Шабтая Цви сменить религию и стать его слугой при дворе.

Бывший кабблаист занял почетное положение, его искупали в бане дворцовых пажей и выдали ему мусульманскую одежду. Проповедник Вани Мехмед обучал его принципам Кадизадели. Его жена Сара, принявшая ислам вместе с супругом и взявшая имя Фатьма, получила должность привратницы.

В отличие от Берклюдже Мустафы – христианина XV в., обратившегося в ислам, и такого же дервиша-девианта, также провозгласившего себя пророком с большим количеством последователей в том же регионе, где Шабтай Цви начал мессианскую агитацию, – еврейский суфий не был распят.

Превращение могущественных религиозных деятелей и мятежников в слуг султана рассматривалось как признак победы очищенного, рационализированного ислама над экстатическими излишествами девиантных дервишей и евреев, выдававших себя за мистических лидеров. Несмотря на обещания Шабтая Цви сделать императора своим рабом, кульминацией его мессианского движения стало обращение евреев в ислам. Кадизадели, пропагандировавшие рациональную религию, предпочитаемую султаном, одержали верх над экстатическими иудейскими мистиками. Предполагалось, что обращенный каббалист послужит образцом религиозной трансформации и привлечет других к установленной форме веры[790].

Для Мехмеда IV унижение Шабтая Цви служило напоминанием об истине ислама. Если даже еврей, провозгласивший себя пророком, смог принять Мухаммеда