руках от кончиков пальцев до локтей сверкают золотыми нитями перчатки, глаза переливаются всеми цветами радуги. Аморф не могла отвести взгляда от своего отражения. Что-то невообразимо чудное и вместе с тем прекрасное глядело на нее из зеркал.

Богомир закрыл лицо руками и сжался в углу затопляемой комнаты. Он был по колено в воде, волосы все вымокли. Какой в этом смысл? Знать, что на свете столько боли и быть не в состоянии помочь даже самому себе! Сидеть в этой каюте тонущего корабля беспомощным, жалким, слабым! Даже этот прекрасный ангел, Элеон, страдает. И Богомир ничего не может с этим сделать. Не может воссоединить Михаила с сыном. Ничего не может!

Вода попала Богомиру в рот. Игрок приподнялся. С соседней стены ему подмигивало нарисованное оранжевое солнце. Богомир оскалился, схватил деревянный горшок и кинул его в рисунок, но попал в полку. Та накренилась, и внезапно за ней возникла дверь. Ручка повернулась, и в комнату аккуратно вошла Принцесса в розовом платье.

— О, привет! — поздоровалась она. Богомир аж подпрыгнул и подбежал к Принцессе. — Обожаю оставлять пасхалочки, и ты нашел одну из таких. Ура! Я скоро ухожу из Игры…

— Ты кто такая?

— …и вот решила, так сказать, оставить след в истории. И-и-и… ведь всегда интересно пообщаться с человеком, который был в Игре до тебя. Поэтому я создала версию себя, которая может рассказать о моей жизни и… Ой, я не представилась. Я — Ют Майерс! А ты?… Можешь найти меня на пересечение четырех клеток в уголке доски. Я перенесла свой мир под четыре мира, которые тоже построила. И так как это пасхалочка, она одноразовая и-и-и… встретимся на пересечение четырех клеток, в подземном мире. Жду!

И всё вдруг исчезло: и солнышко, и полка, и дверь, и Принцесса. Остался только Богомир.

Он тотчас же побежал к Михаилу. Тот с отрядом индейцев двигался на северо-запад за фазанами-убийцами. Богомир рассказал другу о послании Ют Майерс, которая знает, как выбраться из Игры. Михаил отстреливал птиц и размышлял о том, где может быть место, о котором говорила девочка. Король предположил, что она имеет в виду игру с Шахматистом. Но Богомира осенило:

— Оранжевая черепаха на A8!

Михаил не понял. Пришлось пояснять.

— Помнишь уровень, где я плыл на корабле и пытался достигнуть края света?

— Ага, где ты исполнял свою нереализованную детскую мечту быть мореплавателем. Помню.

— Да! — воскликнул Богомир, потом понял, что его только что оскорбили. — Не важно. В общем, я тогда еще подумал — почему этот мир стоит именно на оранжевой черепахе. Но Ют просто нравился этот цвет. Она всюду оставляла рисунки оранжевого цвета. Значит, четыре клетки: это A8, A7, B8, B7. Думаю, нужно прийти к углу, где они пересекаются и… в играх же в конце даются ключи. Вставим их с четырех сторон, и что-то откроется.

— Нас вообще-то двое, — возразил Михаил.

— Позови Королеву. И… Серого, что ли, звать?

— Я с ней в ссоре, — ответил Михаил. — И… Серого? Серьезно?

— А кого? Дину, да? И что ты опять сделал? — спросил Богомир. — Почему вы поссорились?

Михаил закатил глаза.

— У тебя есть эти ключи? — спросил Богомир.

— Конечно, нет. Я их всегда выкидываю. А у тебя?

— Тоже. Ладно… что-нибудь придумаем…

И Богомир придумал. Спереть ключи из хранилища Серого.

Снова мир вечной ночи. Кузнечики настороженно стрекочут. Тени из кошмаров Богомира с радостью перебегают в темный лес — они запрятались в кустах, их глаза сверкают из темноты. Богомир угрюмо шел по дороге и искал вход в хранилище. Старик визуально помнил место, где оно находилось. Река, в которую с неба стекает золотом лунный свет. Деревья там словно светятся изнутри. Их голубовато-зеленые листья издали похожи на скопление млечного пути.

Но Богомир не помнил саму дорогу. Игрок долго бродил по лесу и всё думал, брать ли на вылазку Серого. Как бы Богомир ни старался, он не мог ненавидеть этого мальчика так же, как ненавидел его Михаил. Не видел старик в Сером монстра, подобного Дине, не видел в нем демона. Серый казался ему просто мальчишкой, который…

…Играл в гольф на поляне вместе со своим кошмаром — погибшим другом Джеком. Мальчик-фантом попал шариком в лунку и теперь радовался: издавал боевой клич, делал колесо вокруг поляны. Серый поддразнивал его, говорил, что эта победа — случайность. Богомир так засмотрелся на них, что наступил на сухие листья. Серый оглянулся. Богомир вышел к ребятам. Он очень кстати заметил лунную дорожку на воде — эта дорожка направляет к хранилищу.

— А я смотрю, ты сдружился со своим ночным кошмаром, — не без зависти заметил Богомир. Мальчик рассмеялся.

— Что же поделаешь! Раз он не уходит, пусть хотя бы пользу приносит. С ним всегда было весело. Хотя сейчас его молчание иногда до жути доводит. Ни слова не говорит, представляешь?

— Представляю.

Джек снова забил в лунку и победоносно закричал. Серый подхватил его клич и от радости запрыгал с другом. Богомир терпеливо ждал.

— Ты случайно не знаешь Ют Майерс? — спросил он.

— Ют Майерс? Ют… — задумался Серый. — Нет, я ее не знаю.

— Ее?

— Да, это же женское имя. А что собственно такого? Почему спрашиваешь?

— Твой друг говорил про Ют Майерс. Не помню точно, что именно, но имя ее произнес.

— А теперь вот молчит!

— Джек пришел в Игру раньше, чем ты? Может, Ют жила здесь до тебя?

— Может. — Пожал плечами Серый и заметил недоверчивый взгляд Богомира. — Что?

— Помнишь, у тебя была такая кружка с оранжевой птичкой. Ты говорил, это подарок. Может, от Ют Майерс?

— Не знаю я никакую Ют Майерс. И нет, я сказал по-другому. Сказал: «Если хочешь, я подарю тебе эту кружку». — Серый материализовал ее и протянул Богомиру. Тот неуверенно взял, взглянул на нарисованную птичку, засунул кружку в карман.

— Ладно, хорошо… — пробормотал он. — Я пойду…

И Богомир уже собирался идти.

— У тебя никогда, — вдруг сказал Серый, — не бывало такого чувства… Ты, например, идешь по своей клетке и смотришь на канарейку.