ведь был так счастлив со мной, сжигал леса, зверей, людей. Тебе ведь нравились вкус крови и тоненькие косточки на зубах. И летать в небе. И крушить всё, что захочешь.

— Ты чертов ДРАКООН!!! Дракон! Господи! — Богомир истерично ругался, так что лицо краснело, так что дышать тяжело и сердце выпрыгивает из груди.

Дина дождалась, когда он успокоится. Богомир сидел на коленях, пытаясь отдышаться. Она тоже присела, подняла его подбородок. Ярко-голубые глаза за мокрой челкой встретились со змеино-желтыми глазками. Дина улыбнулась.

— Тебе же это во мне и нравилось. Ведь мы же с тобой похожи. Холоднокровные твари.

Богомир отшатнулся от нее.

— Похожи с тобой? Я — человек! А ты… чертов… дракон, — сказал он, упав голосом.

— И что? В Игре сегодня я — девушка: бедра, волосы, мышление. Завтра — дракон: летаю в небе, убиваю людей. И ты так же. И совесть твоя, кстати, чиста: людей-то нет, как и деревьев, как и неба. Почему ты так боишься? Тебе же нравилось.

— Господи, — прошептал Богомир и снова посмотрел на нее ясно-голубыми глазами. — Никогда не приближайся ко мне.

Он встал с бетонного пола и медленно понес свою тушу к узкому выходу из пещеры.

— Я знаю ту тайну, которую ты скрывал от меня и себя в дневнике! — крикнула вслед ему Дина. Богомир вздрогнул, обнял себя руками. — Я показала тебе абсолютную свободу и силу. Но ты сбегаешь! Я знаю твою тайну! Ты — трус и ты боишься жить.

Богомир замер и после обернулся.

— Ну а ты-то что? Могущественный дракон. Убийца. Скрываешься под видом слабенькой девчонки. Притворяешься человеком — существом, которое истребило твою расу. Ты-то что?

Дина улыбнулась одной половиной лица. Желтые ее глаза были мертвы и словно порезаны пополам лезвием. Богомир вздрогнул.

— Я лучше буду слабенькой девчонкой. Бессмертной. Окруженной людьми. Любимой. В месте, где сбываются мечты. Я не хочу быть последним драконом.

— Любимой? А кто тебя любит?

— А я не знаю, что такое любовь. Для меня это любовь. И для тебя это любовь. Я — твоя душа. И ты знаешь об этом. И мы были вместе. Мы будем вместе. И мы есть вместе.

— Иди ты к черту…

— Мы уже в гостях у него, — рассмеялась Дина. — Пока, любимый! Возвращайся скорее.

В библиотеке Михаил ждал супругу уже несколько часов. Она обещала прийти, и ее не было. Слышит — какой-то шум. Подошел — там за диваном Аморф.

— Ты плачешь? — агрессивно сказал он.

Аморф испуганно подняла глаза и вытерла слезы.

— Я… я читала книгу.

— Какую? — настаивал Михаил.

— О юноше, в которого все влюблялись из-за красоты, но душа его была черней ночи. И о девушке, которая влюбилась в этого юношу, но он ее предал, и она нашла себе другого, не такого красивого, но с чистой душой.

— Начиталась мелодраматичной ерунды? — сказал Михаил. — Ведь это всё не по-настоящему.

Глаза Аморф на мгновение осветила злость.

— Я плачу не потому, что история грустная, — возразила девушка. А потом вздохнула, и слезы потекли из ее глаз. — А потому, что любят не за красоту, а за душу. И книга лжет, когда утверждает, что можно влюбиться в бессердечного красавца. У меня нет души, только красота и молодость. Так почему не полюбить меня хотя бы за это? Но меня никто не любит…

— Но ведь ты… ты ведь нена…

Аморф подняла на него глаза, словно говоря: «Договаривай уже».

— Ты ведь ненастоящая.

— Да, — произнесла Аморф. — Ты прав. Я… кажется, я пойду.

Она бросила книгу и ушла в другой конец библиотеки.

Безупречный белый костюм, блестящая кожа кофейного оттенка, золотые пакеты — Королева ворвалась в библиотеку запыхавшаяся, обошла ее пару раз и уже направилась к выходу. На пороге ее встретила Аморф.

— Я думала Миша здесь, но как видно… Мы договаривались провести ужин с его семьей, но я там, платье… потом решила, что лучше костюм. Я пойду.

— Подождите, — строго сказала Аморф. — Вы ведь Дина, Королева, да? Михаил мне говорил о вас. Вы умеете переводить персонажей с одной клетки на другую.

— Да-а, — протянула Королева.

— Выпусти меня отсюда, прошу.

— Но зачем это тебе? Никто раньше не просил… так странно. Да и Богомир…

— Я ему не нужна. Знаю, это странно. — Аморф опустила глаза. — Но я всё больше ощущаю себя человеком. И уже не могу сидеть взаперти. Я хочу видеть мир. И хочу понять, такая ли я необыкновенная или есть еще персонажи, как я.

— Но ты не игрок. Я не знаю, как будут действовать на тебя правила на других клетках и…

— Прошу… Так нужно.

— Хорошо, — неуверенно произнесла Королева. Она заметила на руке девушки черную перчатку, поэтому создала такую же на другую руку.

В глазах Аморф засияли слезы. Она надела перчатку, вдруг поцеловала запястье Королевы и рванула к входной двери, открыла ее. Вздохнула и перешагнула порог.

На пересечении двух клеток, в дверях, Аморф столкнулась с Богомиром. Они пересеклись взглядами и боком прошли мимо друг друга. Он, голубоглазый и взлохмаченный, впервые ощущающий себя молодым — назад, в библиотеку. Она, неженственная, странная, восторженная — вперед, к новым мирам.

А на море без изменений. Волны ласкают берег. Солнце брезжит в закате.

Игра XII

Богомир открыл усталые глаза. На потолке виднелась белая мозаика с ангелами. Мама любила этих белокрылых безгрешных существ. Он помнил, как она клеила эти детальки. «Хочу, чтобы у нас с папой над головой всегда летали ангелы», — сказала она. Мир глядел на нее чистыми голубыми глазками, держа палец во рту.

Богомир тяжело вздохнул. Черные, испепеляющие кошмары не уходили. Он перевел взгляд на тумбу. Скрежещущая тень сквозь кошмар мельтешила за вазой. Он поднял уставшее тело с кровати и вышел из комнаты. Дверь закрылась и слилась с обоями в цветочек. Богомир шел по узкому коридору к лестнице.