задачу». Но боевая задача являлась приоритетом по отношению к выживанию. «Вагнер» очень напоминал структуру мамелюков — боевого братства, состоящего их профессиональных воинов, которых в буквальном смысле выращивали из пятилетних мальчиков. Мамелюки просуществовали тысячу лет. Любой из этих мальчиков, участвуя в походах и набираясь авторитета, мог расти в звании и в конце концов стать «султаном» — повелителем мамелюков. «Жизнеописание аз-Захира Бейбарса» — народный роман, повествующий о жизни реально существовавшем мамлюкском султане, правившем Египтом с 1260 по 1277 год. В нем рассказывается о жизненном пути Бейбарса от простого воина до трона правителя. Фильм, снятый по этому роману, тоже был достойным, но по-восточному затянутым.

В «Оркестре» командир любого уровня мог назначить и снять нижестоящего подчиненного, не согласовывая это решение с вышестоящим командиром. Командир единолично принимал решения, касающиеся перестановки кадров. Раз в месяц подавая штатное расписание выше, он вносил в него изменения — этим бюрократия и заканчивалась. Во главе всей организации стоял «Первый» и «Девятый». Но они были членами высшего органа управления — «Совета командиров».

Вот и вся, на первый взгляд, нехитрая система управления. Минимизация проволочек в принятии решений значительно упрощала работу и делала управление подразделением гибким и адаптивным. Примерно то же самое сделал, насколько я слышал, Валерий Залужный — командующий ВСУ: он издал указ, позволяющий командирам среднего звена принимать самостоятельные решения в процессе боевых действий соотносясь исключительно с военной целесообразностью. Так же, как ЧВК, были устроены и националистические батальоны противника. Но помимо структуры они еще объединялись идеологией. Противнику, спаянному воедино сверхценной идеей и идеологией, можно было противопоставить только подразделения, которые имели свою сверхценную идею и традиции. И те войска, у которых эта идея была, являлись наиболее эффективными на поле боя. Наши добровольческие формирования, войска ВДВ, морской пехоты, специальные подразделения разведки — все имеющие давние и нерушимые традиции — на тот момент были наиболее сплочены.

В помещение зашел «Бас», отряхивая с себя пыль. Увидев нас и «Куска», стоящего перед пополнением, он еле заметно улыбнулся. Он подошел к нам и поставил в угол ломик с кувалдой, которые держал в руках. Мы поздоровались.

— Копал что-то? — спросил я его.

— Типа того, — сдержанно ответил он.

— Это там не по тебе прилетело?

— Прилетело-то еще вчера. Да так прилетело неприятно. Там у нас в «Ангаре» три «души» лежало.

Душами «Бас» называл «двухсотых».

— А они возьми и по этому месту «артой» ночью ударь. Потолок там, вся эта крыша с рубероидом — все это вниз упало и засыпало их. Прям вот не стало потолка. Я там сначала плиты эти подрывал, а потом расчищал все, чтобы, значит, достать их, — с грустным лицом говорил «Бас». — А тут слышу: «жжжжж» да «жжжжж». Как тот Вини-Пух думаю: «А ведь не спроста это “жжжжж”?». Только отскочил, а мне в эту дырку два ВОГа с коптера прилетело. Ба-бах!

Лицо «Баса» расцвело.

— Я к этой дырке подбегаю и фак ему показываю — «на-ка выкуси!». И обратно заскочил. Но он больше не бросался. Свалил, — победоносно закончил «Бас».

— Жж-жешь! — порадовался я вместе с ним.

Пора было выдвигаться дальше. Концерт без заявок телезрителей народного артиста и любителя «тиснуть роман» «Куска» подошел к концу, и мы с Женей повели пацанов дальше. В нашем самом первом блиндаже мы поделили пополнение на две части. Женя забрал свою половину, и повел их на запад, а я повел своих на север, в сторону Бахмута.

Бой у АЗС «Параллель»

Сама по себе заправка из себя ничего не представляла — ни как здание, ни как укреп. Это была стандартная постройка, состоящая из очень хрупких конструкций и тонких сэндвич-панелей без подвала и места для укрытия. Окна в ней давно были выбиты, и она просматривалась и простреливалась насквозь. Прямо перед ней было забетонированное пространство, на котором уже полегло с десяток наших бойцов, по своей глупости забегавших туда.

Напротив, через Артемовское шоссе, находились дома частного сектора, занятые противником. Метров через сто, вглубь Опытного, стояло три двухподъездных пятиэтажки, за которые бились РВшники. Мы двигались с ними практически параллельно, но наша позиция на углу выступала вперед и была на острие атаки. Мы держались за эту стратегически важную точку, вгрызались в землю и не давали выбить нас оттуда.

— «Констебль» — «РВ», — вышел на меня по рации командир группы, которая пыталась продвинуться дальше по Опытному. — Там какое-то движение на шоссе. Это не твои?

— Мои точно по дорогам не ходят.

— Тогда мы валим всех, кто на дорогу будет выходить.

И снайперам тульским скажу, чтобы валили всех. Они тут тоже работают. Помогают нам.

— Валите. Конец связи.

За день до этого наш «Пегас» показывал мне свои съемки, на которых было видно украинских бойцов, которые сидели в окопе. Внезапно двое из них получили по пуле в голову. Было видно, как голова одного из них разлетелась от попадания: его отбросило назад, он дернулся и съехал в траншею. Снайперы из переданного нам подразделения тульских ВДВшников работали красиво.

Сидя в блиндаже на позиции у стелы, я заполнял тетрадку с учетом личного состава, внося в нее изменения, произошедшие за день. В докладе о бойце необходимо было указать его позывной, номер жетона и оружия. Ручек и карандашей тоже не хватало. Пару раз мне приходилось ломать свой карандаш пополам, чтобы трассер отнес его командиру группы. В ведении этой бухгалтерии мне помогал «Бас», с его группой эвакуации, который вел тщательный параллельный учет. «Бас» был скрупулезен, как бухгалтер, и техничен, как боксер, поэтому дисциплина и инвентаризация в его подразделении были на порядок выше, чем в Счетной палате РФ. На тот моменту нас было несколько «БП» — без вести пропавших бойцов, чьи тела не были обнаружены. Также были бойцы, чьи тела лежали у нас на виду, но вследствие сильной интенсивности огня в районе заправки мы не могли их вытащить. Незадолго до этого «Пегас» со своей птицы нашел нашего бойца, который лежал за заправкой ближе к украинским позициям. Я предполагал, что там могут лежать и другие наши пропавшие без вести.

— «Констебль» — «Птице».

— На связи.

— У вас шесть БП. Я не могу понять, где они. С этим нужно что-то делать. С нас спрашивают выше.

— Не шесть, а четыре. Два бойца лежат в двадцати метрах за заправкой. Наши пробовали уже два раза.

— Придумайте, как это можно сделать.

На секунду повисла пауза.

— Я им сам скажу. Нам нужно отчитываться перед командованием отряда. Озаботь там кого-то этим вопросом. Желательно