«Но во мне есть какое-то врожденное упрямство, и, когда на пути у меня возникает какое-нибудь препятствие, я загораюсь пуще прежнего и стремлюсь довести дело до конца. Я вдруг задумался об обещанных пятидесяти гинеях, об утомительном путешествии и о тех неудобствах, что ждут меня, если ночь придется провести на станции. Неужели все было напрасно? Почему я должен уехать, не выполнив поручения и к тому же без денег, которые мне за него причитаются? А эта женщина, может, она вообще помешанная, откуда мне знать? Поэтому, несмотря на то что ее поведение потрясло меня больше, чем я хотел бы признаться, я решительно покачал головой и заявил о своем намерении остаться».

В одном из медицинских текстов мы встретим информацию о том, что помешательством называли одну из форм безумия, которая подразумевала навязчивые идеи.

В первом абзаце «Берилловой диадемы» Ватсон смотрит на улицу из окна их дома 221Б по Бейкер-стрит.

– Холмс, – сказал я, стоя однажды утром у нашего эркерного окна и глядя на улицу, – сюда идет сумасшедший. Как по мне, довольно печально, что родственники отпускают его одного.

Выясняется, что этот джентльмен – их новый клиент.

Через несколько мгновений он уже поднялся к нам, все еще пыхтя и продолжая жестикулировать, но глаза его выражали такую скорбь и отчаяние, что наши улыбки мгновенно сменились ужасом и жалостью. Сначала он не мог вымолвить ни слова, только раскачивался всем телом и дергал себя за волосы, как человек, доведенный до крайности рассудка. Затем, внезапно вскочив на ноги, он с такой силой ударился головой о стену, что мы оба бросились к нему и оттащили на середину комнаты.

Клиентом оказался банкир по имени Александр Холдер. Его невменяемость носит временный характер – она вызвана кражей трех бериллов из бесценной диадемы, оставленной ему на хранение в качестве залога по кредиту.

В «Медных буках» Вайолет Хантер задается вопросом, может ли то, что миссис Рукасл сошла с ума, объяснить странные события, происходящие в их доме.

– Что все это значит, мистер Холмс?

– Ах, у меня нет данных. Ничего не могу сказать. Возможно, у вас у самой сложилось какое-то мнение?

– Что ж, мне кажется, есть только одно возможное объяснение. Мистер Рукасл показался мне очень приятным, добродушным человеком. Можно ли допустить, что его жена безумна, а он хочет сохранить это в тайне, опасаясь, что ее отправят в сумасшедший дом, и что он всячески потакает ее прихотям, чтобы предотвратить приступ помешательства?

– Возможно, так и есть, особенно с учетом нынешних обстоятельств. Но в любом случае этот дом – не лучшее место для молодой леди.

Расстроенный Александр Холдер бьется головой о стену дома 221Б по Бейкер-стрит. © Алекс Холт

Интересно, что все четыре вышеперечисленных рассказа были написаны за короткий промежуток времени – их опубликовали в первой половине 1892 года. Известно, что именно в этот период у отца Конан Дойла, Чарльза, обострились проблемы с психическим здоровьем. С 1885 года он находился на стационарном лечении в Королевской лечебнице для душевнобольных в городе Монтроуз. В 1892 году его пришлось перевести в Эдинбургский королевский лазарет, а на следующий год он скончался.

Еще один случай упоминания умопомешательства ведет нас к «Шести Наполеонам». Инспектор Лестрейд уговаривает Холмса взяться за необычное дело.

– Что ж, не буду отрицать, у меня действительно есть на примете одно дело. Но оно до того пустяковое, что я долго не решался беспокоить вас по этому поводу. С другой стороны, при всей его абсурдности, оно довольно странное, а я знаю, что такие дела вы любите больше всего. И, на мой взгляд, это скорее задачка для доктора Ватсона, а не для нас с вами.

– Кто-то болен? – уточнил я.

– Во всяком случае, головой точно. И безумие это престранное, скажу я вам! Вы и предположить бы не могли, что в наше время найдется тот, кому настолько ненавистен будет Наполеон Первый, что он решится разрушить любой его образ, какой попадется ему на глаза.

Холмс откинулся на спинку стула.

– Это не мое дело, – сказал он.

– Вот именно. Так я и сказал. Но когда человек совершает кражу со взломом, чтобы разрушить изображения, которые ему не принадлежат, кроме врача им неминуемо заинтересуется еще и полицейский.

Произошла серия краж, целью каждой из которых был гипсовый бюст Наполеона. Ватсон, Холмс и инспектор Лестрейд спорят о том, что преступник может быть невменяемым.

– Что вы об этом думаете, доктор Ватсон?

– У помешательства тысяча лиц, – ответил я. – Есть такое состояние, которое современные французские психологи назвали «idée fixe», но подобная мания может быть незначительной и развиваться на фоне полного здравомыслия во всех других отношениях. У человека, который много читал о Наполеоне или, возможно, потерял кого-то из родственников во время наполеоновских войн, вполне могла бы сформироваться такая навязчивая идея, и под ее влиянием он был бы способен на любую, даже самую невероятную, выходку.

– Нет, мой дорогой Ватсон, так не пойдет, – сказал Холмс, покачав головой. – Никакая навязчивая идея не позволила бы вашему эксцентричному маньяку выяснить, где именно находились эти бюсты.

Дам несколько пояснений о концепции idée fixe. С французского это можно перевести как «навязчивая идея» – то есть идея, которая доминирует в сознании человека в течение длительного периода. Сегодня мы могли бы назвать это одержимостью или обсессивным расстройством.

Хотя Холмс не верит, что преступник безумен, ему удается распространить в газетах историю, наводящую на ложный след.

– Все в порядке, Ватсон, – сказал он. – Вот, послушайте: «Приятно осознавать, что по этому делу не может быть расхождений во мнениях, поскольку мистер Лестрейд, один из самых опытных сотрудников полиции, и мистер Шерлок Холмс, известный эксперт-консультант, пришли к выводу, что серия гротескных инцидентов, которые закончились столь трагично, скорее вызвана безумием, нежели является преднамеренным преступлением. Никакая версия, кроме психического расстройства, не может объяснить все имеющиеся у следствия факты». Пресса, Ватсон, – ценнейший институт, если только вы знаете, как им пользоваться.

Холмс и Лестрейд обнаруживают, что украденная драгоценность, «черная жемчужина Борджиа», была спрятана в одном из шести бюстов Наполеона, и ловят итальянского мастера Беппо, который таким образом пытался скрыть ее от мафии.

Далее мы переходим к истории «Второе пятно». В этом рассказе переплетается несколько сюжетных линий: премьер-министр, пропажа государственных секретных документов, шантаж, убийство шантажиста и улики,