Шрифт:
Закладка:
Перед нами торчали массы наторошенных друг на друга льдин. Они трескались, распадались и таяли, стекая тысячами ручейков в пресные озерки и трещины с морской водой. Солнце делало свое дело, а теплый дождь (1°) помогал ему.
Но для нас в этом было мало утешения. Уж не предстояло ли нам дождаться момента, когда весь лед кругом растает и смешается с морской водой?!
Принимались все возможные меры для облегчения продвижения на юг и удлинения срока нашего существования. Мы прекратили варку на сале и готовили только на спирте, чтобы по возможности облегчить груз. Ежедневные порции хлеба вот уже несколько недель были заметно сокращены. 7 июля погиб от истощения наш верный товарищ, наш маленький Пекель. На долю тюленей выпадала все большая роль в деле снабжения нас пищей. Все надежды мы возлагали на оставшийся у нас запас из четырехсот пуль.
15 июля невдалеке от лодок вынырнул морж. Он исчез раньше, чем подоспели охотники, вернувшиеся ни с чем и промокшие под усилившимся дождем.
В этот период, когда казалось, что все надежды рушились, в действительности недалек был уже час нашего освобождения, поворотный момент, с которого наше поступательное движение вперед стало равномерно и постоянно ускоряться.
Вечером 15 июля после ужина мы заметили, что в юго-западном направлении открылась целая сеть узких каналов. Нам удалась пройти по ним против ветра и течения около одной мили. На следующий день ветер переменился на северо-западный, и мы вошли в более широкий канал. Это было большим счастьем для нас, тем более что мы едва успели избегнуть опасности оказаться раздавленными вместе со всем своим добром в неожиданно сомкнувшихся соседних маленьких полыньях.
В полдень наша флотилия достигла 79°30′, а затем прошла еще дальше. К концу дня над горизонтом позади нас виднелись только верхушки наиболее высоких гор острова Вильчека и мыса Тегетхофф. Они маячили вдали в виде синеватых теней, окаймленных золотистой полоской.
Наше продвижение приняло неожиданно совсем новый характер. До сих пор нам приходилось постоянно пересаживаться из шлюпок на лед и обратно. При таком способе передвижения люди быстро утомлялись, а шлюпки заметно портились. Малейшие препятствия на нашем пути вызывали длительные остановки; чтобы удалить несколько ледяных глыб, перегородивших канал, приходилось работать в поте лица по несколько часов. Причина этого лежала в плотности сжатых ветрами льдов и в том еще, что отдельные льдины были скреплены между собой ледяными перемычками.
Теперь лед немного разошелся, а перемычки лопнули под действием течений и теплого воздуха. Поэтому мы смогли напряжением собственных мускулов отодвигать в сторону мешающие нам льдины. Обычно льдины поддавались напору пятнадцати-двадцати человек, вооруженных длинными шестами. Этим способом мы раздвигали их и удаляли лежавшие на пути небольшие глыбы. Иногда бывало достаточно прочистить забитый канал от мелкого льда, вслед за которым уходили и более крупные льдины. В узких каналах мы пользовались исключительно шестами. Иногда случалось, что канал вдруг начинал смыкаться. Чтобы избежать опасности оказаться раздавленными, приходилось поспешно выскакивать на лед и вытаскивать вслед за собой и шлюпку.
На прилагаемом рисунке изображена одна из обычных сцен во время обратного похода. Люди расталкивают льдины, чтобы пропустить оставшиеся по эту сторону шлюпки; тем временем льдина, приведенная во вращательное движение, грозит раздавить последнюю лодку, команда которой спешно вытаскивает ее на лед. Вся поклажа выброшена из шлюпок, частично сложена на нартах, частично прямо на снегу. Весь этот груз предстоит перенести вручную и перевезти с помощью собак и людей к следующему месту посадки в лодки. На рисунке видно, что две шлюпки находятся уже далеко впереди: им повезло, так как канал ко времени прохождения их здесь был еще достаточно широк. Самая первая шлюпка причалила к ледяному полю, через которое ее придется переправлять волоком; она ожидает прибытия остальных.
Трудности обратного пути
Все-таки и в последующем периоде нашего путешествия ежедневно приходилось по разу или чаще пересаживаться из шлюпки на лед и грузиться затем обратно в шлюпку – не всегда удавалось раздвинуть сомкнувшиеся льдины. В тех случаях, когда ледяное поле, загородившее нам путь, имело милю или больше в диаметре, нам приходилось возвращаться к прежнему методу санных путешествий. Сначала отвозили провизию на расстояние нескольких тысяч шагов или до ближайшего края поля. Затем брались за переправку шлюпок, оставленных пока что на попечение более слабых участников экспедиции. Каждую шлюпку в отдельности подымали на нарты, привязывали ее к ним и везли, впрягшись в нее в полном составе. За первой шлюпкой следовала вторая и остальные. Самую маленькую лодку мы тащили без нарт прямо через снег. Собаки перевозили, как всегда, мешки с хлебом и спирт.
Переход по четыре мили в сутки считался в это время вполне удовлетворительным. Экспедиционный аппарат работал с большой точностью. Мы затрачивали на сборы перед отправлением в путь три часа. Этот срок должен считаться слишком длинным для санных экспедиций, имеющих целью производство открытий, но он не велик для группы людей, совершающих в течение суток переходы продолжительностью не более семи часов. Если сани по пути наталкивались на непроходимый лед, то вперед отправлялись для расчистки дороги пионеры с кирками и лопатами. На встречавшиеся нам пресные озера мы не обращали внимания и переходили их поперек, сокращая таким образом путь. С полным равнодушием научились мы относиться к невольным купаниям, нередко случавшимся при работе на берегу каналов посреди льда.
17 июля мы перешли только что описанным способом через три ледяных поля и три небольших полыньи. 18 июля наше продвижение, несмотря на неоднократные пересадки со льда в лодки и обратно, снова замедлилось. Причиной этого был сильный западный ветер, уплотнивший лед. Тем радостнее было для нас известие о нашем местонахождении; оказалось, что мы достигли уже 79°22′! За такой успех мы должны были благодарить дувшие за последние дни северные ветры. Сознание этого будило
