Ночью 14 августа лед вдруг немного расступился. Мы получили возможность продолжать наше путешествие. Незадолго перед выступлением удалось подстрелить тюленя – это был восемнадцатый по счету и… последний тюлень, добытый экспедицией на обратном пути в Европу.

Пришлось немало поработать шестами на пути, состоящем из сложной сети трещин и каналов. В полночь устроили ввиду большой полыньи короткую остановку. Закусив кусочком сала, чаркой разбавленного спирта, водой и хлебными крошками, мы двинулись дальше. Перед нашими глазами развернулась во всей красе картина арктической природы, той, с которой мы всеми силами стремились распроститься. Полночное солнце освещало желтым огнем покрытое льдом море; черные как сажа[187] ледяные глыбы скопились под самым солнцем – правее и левее его они горели мертвым розовым пламенем.

Повсюду виднелся легкий плавучий лед. У всех нас было чувство, что настал час нашего освобождения из царства льда. И вот – ведь лучше всего человек умеет ценить вещи тогда, когда их теряет – сердца наши вдруг болезненно сжались… нам стало жалко проститься навсегда с этим холодным миром. Нам стало жалко расстаться с Ледовитым морем, сиявшим перед нами во всей своей красе.

, 14 августа. До 5 ч утра по прилично расколотому льду прошли хороший отрезок пути. При свежем восточном ветре мы можем пройти самую большую часть дороги под парусом. Широта 77°49′. В 5 ч пополудни показалась открытая вода!

Карл Вайпрехт

Под парусами шли мы вперед, все дальше к югу. Полыньи становились все просторнее, льда становилось меньше, усиливалась зыбь на море. Измеренная в полдень широта места дала 77°49′. Впереди открылась огромная полынья. Волнение было здесь такой силы, что шлюпки сильно черпали воду, пересекая ее. Эта полынья была последней. За ней лежала кромка льда, отделявшая нас от безбрежного открытого моря!

В 6 ч вечера мы достигли кромки, состоявшей из сплоченного льда, и в последний раз подняли наши шлюпки на льдину. Ритмический грохот ударявших в кромку волн казался нам голосом жизни. Мы смотрели вперед на эти подвижные водяные громады и лоскутья пены, носящиеся над ними, и нам казалось, что мы проснулись к новой жизни от долгого сна, проведенного в холодной белой могиле. Нигде на всем небосклоне не было видно страшных признаков ледяного неба. Велика была наша радость, не меньше и удивление по поводу того, что граница льдов оказалась уже здесь, на такой высокой широте – 77°40′ (при 61° в. д.). В этом счастливом обстоятельстве нам хотелось видеть залог успешного окончания всего нашего предприятия. Мы находились в 131 миле по прямой линии от брошенного корабля, в действительности же нами было пройдено на нартах и в шлюпках не менее 300 миль.

Прощание со льдами

Решено было устроить небольшой отдых. Но уже в 2 ч утра вахтенный разбудил нас. Восточный ветер нагнал много тяжелого льда, грузно покачивавшегося на волнах. Кромка опять ушла от нас на несколько сот шагов. Медлить было нельзя, иначе мы рисковали снова застрять, и, может быть, потребовалось бы еще много дней упорной работы, чтобы освободиться из ледяных тисков. Пришлось опять поработать шестами, перегружать из лодок на лед и обратно нашу поклажу, но в конце концов мы все-таки вышли на кромку. Льды остались позади. Здесь, на льдине, у самой кромки, мы в последний раз остановились, чтобы окончательно подготовиться к переходу через открытое море.

В открытом море

Перед нами лежал безбрежный, все окружающий океан. Едва ли когда-либо кто бы то ни было испытывал при виде его вод радость глубже и больше той, которая в этот день охватила всех нас. Мы перенесли много страданий и после тяжелой борьбы вырвались, наконец, из ледового плена – теперь мы стояли на берегу и протягивали руки к чистой воде, приветствуя ее. Море было блестящим и гладким, оно олицетворяло собой величавое спокойствие. Поверхность его была подобна зеркалу, красноречивому в своем молчании. Только редкие льдины бороздили матовую гладь, своим видом напоминая о том, что тепло, которым веяло с юга, принадлежит иному, далекому миру.

Днем нашего освобождения было 15 августа. Как в праздник разукрасили мы флагами наши лодки и спустили их на воду. С трудом вместили они всю поклажу, анкер с пресной водой и людей. Только наши четыре нарты пришлось, к сожалению, бросить. Они сослужили нам огромную службу. Загрузка шлюпок была так велика, что мы не знали, куда деть собак.

Троекратным «ура» встретив чистую воду и попрощавшись со льдами, мы начали свой переход через открытое море. Счастливое завершение его зависело от погоды и от неутомимости гребцов; в случае шторма мы, несомненно, погибли бы.

, 15 августа. Для нас решающий день. С 6 ч утра мы гребем в открытом море. При великолепной погоде, очень чистом небе, мы вели лодки к просторной льдине, где сделали последние приготовления. Сани оставили. Юбинал, наш верный попутчик на всем маршруте, должен был быть убит ради нашей собственной безопасности, так как он страдал морской болезнью и мог своими постоянными движениями перевернуть лодку. В 4 ч 30 мин утра мы попрощались с ледовым краем поднятыми флагами и троекратным «ура!», которое так редко вырывалось из груди, пришвартовались к небольшой льдине, сварили еще раз хороший суп и в 6 ч вышли в море.

Карл Вайпрехт

Но вскоре нам пришлось убедиться, что наибольшую опасность представляют для нас собаки. Они хворали морской болезнью и при этом вели себя очень неспокойно, сильно раскачивая шлюпки. Малейшая волна была бы для нас поэтому гибельной. Кроме того, для собак просто не оставалось места в переполненных посудинах, на их долю совсем не было провизии и не хватало воды. Бросить их мы не могли, и потому не оставалось ничего другого, как убить их! Убийство было единственно возможной, хоть и отчаянной формой нашей благодарности. Одинокая льдина, повстречавшаяся на нашем пути, стала местом вечного отдыха наших собак – этих добрых друзей, верных спутников, помощников в беде и участников наших радостей и успехов!

Огромное чувство удовлетворения испытывали мы, наблюдая, как широкая белая кайма позади нас постепенно сужалась, затем превратилась в линию и наконец исчезла. Каждый из нас понимал, что северное положение ледяной кромки в 1874 году было огромным счастьем для