Шрифт:
Закладка:
Огромные янтарные глаза глянули из чащи дубравы прямо в лицо Леготе. Охнув, он выпустил меч, и тот скользнул на землю, в притоптанную золу. Легота покачнулся, едва удержавшись на враз ослабевших ногах. Он увидел – на священному дубу, на высокой толстой ветке, сидит, собравшись в тугой комок, огромная рысь, и взгляд ее желтых глаз жжет его, пронзает, как раскаленный клинок молнии.
Раздался общий крик, Легота моргнул, мотнул головой, пытаясь стряхнуть наваждение. Когда он поднял веки, рыси на дубу уже не было. Княжич Светловой стоял в трех шагах перед ним, опустив чистый клинок, так и не узнавший сегодня крови.
– Ох, чуры меня сохраните… – отрешенно бормотал Легота, не понимая, что с ним случилось, и не в силах побороть страха.
Оглянувшись, точно в поисках ответа, он внезапно вздрогнул, споткнулся и повалился наземь, словно соломенная кукла. В душу ему снова глянули те же глаза. Тот же янтарный цвет, тот же острый зрачок и хищная угроза, схожая с блеском оружия. Только поменьше.
У края площадки стояла Смеяна.
А люди потрясенно молчали, вертели головами, выискивая то, что так напугало отважного и решительного старейшину Чернопольцев. Но никто из них не видел Лесного Князя. Леготу лишила сил воля богов, и люди смотрели на него со страхом.
Варовит махнул рукой, и несколько мужчин подбежали к Леготе, подняли его, поставили на ноги.
– Не удержал, стало быть, Перун тебя, человече! – сочувственно подвел итог дед Добреня. – Стало быть, правда его не с тобой.
Легота открывал рот, желая что-то сказать, но не находил слов. Он не мог смотреть в сторону Смеяны. Да была ли она на месте во время поединка? Не она ли обернулась рысью и сидела на дубу? Сила леса, внезапно проглянувшая в ней, внушала ужас. И ее-то, оборотня, он хотел взять в род! Чуры уберегли!
– Справедлив ли вышел Перунов суд? – спросил тем временем Светловой у Варовита. – Признают ли люди исход его?
Варовит оглядел лица мужчин. Все были слишком растеряны, сбиты с толку ходом и концом поединка, чтобы осмыслить его и объявить решение. Никогда в роду такого не бывало, чтобы княжич бился за девку со старейшиной и чтобы поединок закончился даже без требуемой обычаем капли крови. Или боги даже на судебном поле предпочитают князей?
– А чего? По обычаю. Ничего не скажешь, – стало раздаваться в рядах мужчин.
Голоса звучали неуверенно, но по сути были согласны.
– Пусть Чернопольцы княжичу кланяются, – буркнул Мякина, отчасти довольный, что княжич отомстил за поражение Заревника. – Захотел бы – была бы тебе и первая кровь, и последняя…
– Значит, род Ольховиков и род Чернопольцев не сочтут себя обиженными, если эта девушка пойдет со мной?
– Ты хочешь идти с княжичем? – спросил Варовит, повернувшись к Смеяне.
Она посмотрела в глаза деду, торжествуя в душе. Все-таки он спрашивает ее саму!
Но едва она встретила погасший взгляд Варовита, словно бы ушедший глубже под седые космы бровей, как торжество ее разом угасло. Ей задавали этот вопрос только ради порядка, но на самом деле выбора у нее больше нет. Этот единственный путь ей и остался. Откажись она сейчас идти со Светловоем – род ее не примет. Ни Ольховики, ни какой-нибудь другой, даже бившиеся за нее сегодня, не примут к своему огню девушку, в которой живет сила леса. Пусть никто, кроме Леготы, не видел рыси на священном дубе – его присутствие почувствовали все, все заново испытали давящий страх и трепет перед неуловимым ликом Леса, перед которым человек слаб и беззащитен.
– Да, – тихо сказала она, но ее услышали все. – Я хочу пойти с ним. Я желаю вам добра, роды Лебединской округи, но я не ваша удача. Я пойду с тем, кого мне указали боги.
Она окинула взглядом лица, множеством окружившие поляну поединка. Лица были везде, и теперь Смеяна не различала своих родовичей и чужих. Ей казалось, что их разделило другое: они были – род человеческий, а она была – лес.
Вышитый платок, не взятый Смеяной, выпал из руки бабки Гладины и оказался на черной земле, смешанной с золой от множества поединков прошлых веков и поколений. И это маленькое белое пятнышко, как волшебная река из чародейного рушника, отгородила Смеяну от всех женщин, с которыми она почти двадцать лет делила место возле печи, за прялкой, на луговинах и репищах. Тесный круг родни разомкнулся, чтобы ее выпустить, и сомкнулся снова.
Помолчав, люди стали расходиться. А Смеяна все стояла, как потерянная, не зная, куда и с кем ей теперь идти. Кто-то сзади тронул ее за плечо. Смеяна обернулась и увидела Велема.
– Не ходи с ним! – тихо сказал ведун, отведя глаза, словно против воли выдавал важную тайну. – Род тебя не примет, ты ко мне приходи. Будешь у меня жить, я тебя обучу… И травам обучу, и ворожбе. А с княжичем не ходи! У него в душе черное зерно. От кого – не знаю. А только оно вырастет и его погубит.
Смеяна слушала, изумляясь все больше. Велика же была опасность, ожидаемая ведуном, если он открыто вмешался в чужое решение, чего с ним никогда не бывало, сам звал Смеяну к себе, обещал научить всей своей мудрости. Сколько раз она прежде просила его об этом! Но с тех пор все изменилось.
– Дядечка, милый! – взмолилась Смеяна и протянула к Велему сжатые руки, как будто от него зависел успех всей их долгой дороги. – Может, и правда. Только не могу я его бросить. Ему помочь надо, чтобы та чернота его не съела. А кроме меня, никто ему помочь не сумеет.
– И ты не сумеешь! – Велем коротко мотнул головой. – Никто не сумеет. На него такая сила лапу наложила… Забыла, что ты видела?
– Что видела?
– А вот когда ко мне приходила гадать о нем.
Смеяна вспомнила тот далекий вечер, огромную голову черной жабы в воде гадательной чаши.
– Вела… – потрясенно прошептала она.
Велем кивнул.
Смеяна сжала ладонями виски, словно у нее кружилась голова. Ей вдруг стало так страшно, жутко, пусто и холодно, как будто она летит без оглядки в пропасть. Светлая Дева Весны и темная Вела, Хозяйка Подземной Воды, – вот какие силы протягивают руки к Светловою. Немыслимо, чтобы простой смертный уцелел в такой схватке.
Но отступить? Даже не веря сейчас в свою
