Шрифт:
Закладка:
– Вот именно. И это… это противоестественно.
Шериков саркастически рассмеялся.
– Не волнуйтесь вы так, комиссар! Пришельца из прошлого схватят, и все вернется в естественное состояние. Поступки людей снова станут для вас предсказуемыми, как поведение подопытных крыс в лабиринте. К слову, а отчего этот зал под охраной?
– Чтобы никто не узнал, как обстоит дело с прогнозами. Огласка может пустить под откос всю подготовку к военным действиям.
– Никто… к примеру, Маргарет Дуффе?
Райнхарт неохотно кивнул.
– Чересчур они робки, эти парламентарии. Пронюхав, что аналитические ЭСМ не дают прогнозов, они непременно захотят отменить все военные планы и снова вернуться к ожиданию.
– Слишком медленно на ваш вкус, комиссар? Законы, дебаты, совещания, дискуссии… А между тем, если б вся власть принадлежала кому-нибудь одному, это сберегло бы кучу времени. Если б один человек решал, что делать дальше, думал за всех, вел бы народ за собой…
Райнхарт окинул великана-поляка изучающим взглядом.
– Да, кстати. Это мне кое о чем напомнило. Как дела с «Икаром»? Прогресс в монтаже главного блока управления налицо?
Шериков с досадой стиснул массивные челюсти.
– Главного блока? – Легкий взмах огромной ручищей. – Я бы сказал, все идет хорошо… А отставание мы со временем ликвидируем.
Райнхарт немедля насторожился.
– Отставание? То есть вы все еще отстаете от графика?
– Незначительно. Ненамного. Нагоним, не сомневайтесь, – заверил его Шериков, направившись к выходу. – Идемте. Спустимся в кафетерий, выпьем по чашке кофе. Волнуетесь вы, комиссар, сверх меры. Смотрите на вещи проще.
Оба вышли в коридор.
– Пожалуй, вы правы. Мне здорово не по себе. Этот непредсказуемый человек… никак из головы его не выкинуть.
– Разве он уже что-нибудь натворил?
– Нет, ничего особенного. Только переделал по-своему детскую игрушку. Игрушечный видеопередатчик.
– Вот как? – заинтересовался Шериков. – Каким же образом? Что именно изменил?
– Я покажу.
Райнхарт повел Шерикова по коридору, к себе. Едва оба вошли в кабинет, комиссар запер дверь на замок, подал Шерикову игрушку и в общих чертах описал, что сделал с ней Коул. На лице Шерикова мелькнуло какое-то странное выражение. Нащупав скрепляющие игрушку шипы-защелки, он отжал их, и ящичек отворился. Подсев к столу, великан-поляк принялся изучать его изнутри.
– Вы уверены, что переделал его именно пришелец из прошлого?
– Разумеется. Причем, можно сказать, на коленке. Мальчишка, играя, сломал эту штуку, а наш мистер Непредсказуемый шел мимо, и мальчишка попросил его исправить поломку. И он исправил, да еще как!
– Невероятно, – пробормотал Шериков, едва не приникнув к ящичку глазом. – Такие крохотные реле! Как же ему удалось…
– Что?
– Нет, ничего.
Резко поднявшись на ноги, Шериков с осторожностью закрыл ящичек.
– Вы позволите забрать его с собой, в лабораторию? Хотелось бы разобраться во всем этом основательнее.
– Безусловно. Только зачем?
– Из чистого любопытства. Идемте, выпьем наконец кофе, – сказал Шериков, направившись к двери. – Значит, пришельца из прошлого вы рассчитываете схватить в течение дня или двух?
– Не схватить – уничтожить. Ликвидировать как факт. Ударные силы в нужный район уже стягиваем. На этот раз никаких промахов быть не должно. Сейчас составляем план ковровых бомбометаний, дабы полностью сровнять с землей горный массив Элбертайн. Пришельца из прошлого необходимо уничтожить в ближайшие сорок восемь часов.
Шериков рассеянно кивнул. Судя по выражению лица, мысли его были заняты чем-то совсем другим.
– Да уж, конечно, – пробормотал он. – Прекрасно вас понимаю.
Томас Коул присел, скорчился над разведенным костром, отогревая ладони. Близилось утро. Небо на глазах становилось фиалково-серым. За ночь горный воздух изрядно остыл, и Коул, весь дрожа, жался поближе к огню.
Жар костра приятно грел руки. Руки… его руки… Коул глядел и глядел на них, озаренных желто-алыми отсветами огня. Ногти черные, в трещинах и заусенцах ладони и пальцы покрыты бесчисленными бородавками и мозолями. Однако руки у него хороши, просто на славу: пальцы длинные, утончающиеся к кончикам… Да, свои руки Коул весьма уважал, хотя зачастую не понимал их.
С головой погрузившись в раздумья, он размышлял о сложившемся положении.
В горах Коул провел ночь, день и еще ночь. Первая ночь оказалась – врагу такого не пожелаешь. Спотыкаясь, падая, ощупью карабкался он по кручам, сквозь густые кусты и траву… зато к восходу солнца успел порядочно углубиться в горы и надежно укрылся в долине между двумя огромными пиками. К закату появилось у него и какое-никакое жилище, и чем огонь добывать, а после он обзавелся прекрасной ловушкой: яма, плетеная крышка, веревка, свитая из травы, и зазубренный колышек. Один попавшийся в нее кролик уже покачивался на ветке, подвешенный за задние лапы, а ловушка поджидала следующего.
Фиалково-серое небо сделалось серо-стальным, суровым, холодным. В горах было пусто и тихо. Но вот откуда-то издали, отражаясь эхом от необъятных склонов ущелий, донеслись птичьи трели. Вскоре пение первой проснувшейся птицы подхватили другие. Справа от Коула затрещали кусты: очевидно, сквозь заросли пробирался какой-то зверек.
Начинался день. Второй день в горах. Поднявшись на ноги, Коул принялся отвязывать от ветки кролика. Пора позавтракать, а после… Что после? Дальнейших планов у него не имелось. Инстинктивно он понимал, что благодаря сохранившимся инструментам и золотым рукам протянет здесь хоть целую вечность. Добывать дичь проще простого, а дичь – это мясо и шкурки. Со временем он построит себе постоянное жилье и даже одежду из шкурок сошьет, а с приходом зимы…
Однако так далеко в будущее Коул не заглядывал. Стоя у костерка, он упер руки в бедра, поднял взгляд к небу, сощурился, пригляделся… и тут же напрягся всем телом. Серое небо, поднявшись из-за горизонта, украсило нечто знакомое. Черная точка.
Коул поспешил затоптать костер и вновь устремил взгляд ввысь. Что это там? Может, птица?
К первой точке присоединилась вторая. Две точки. Три. Четыре. Пять… Набирая скорость, целая стая черных точек в сером утреннем небе устремилась в сторону гор.
К нему.
Прихватив с собой кролика, Коул бросился прочь от костра и забился в шалаш из ветвей, выстроенный накануне. В шалаше он невидим, тут его не найдут. Но если они заметили пламя костра…
Сжавшись в комок, Коул выглянул наружу. Точки в небе неумолимо росли. Сомнений не оставалось: это все те же аэропланы – черные бескрылые аэропланы, приближающиеся с каждой секундой. Вскоре он смог расслышать их приглушенный гул, который усиливался, пока под ногами не задрожала земля.
Первый аэроплан круто спикировал вниз, рухнул к земле, точно камень, обернулся громадным черным силуэтом. Коул, ахнув, втянул голову в плечи. С оглушительным ревом описав дугу в воздухе, аэроплан
