Я прерываю чтение. У меня липкие от пота ладони. Читаю дальше. Перечитываю. Читаю еще четыре раза и принимаюсь расхаживать по комнате, громко произнося: «Ты законченный УБЛЮДОК». Затем мчусь вверх по лестнице и роюсь в ящике комода под одеждой, проверяя. Он там. По-прежнему там. Я вынимаю его и листаю страницы, и сердце гулко колотится. Прижав его к груди, рыдаю. Ну просто сцена из мыльной оперы. Мои слова, отнятые у меня.

Трясущимися руками я листаю страницы. Это было бы тяжело читать в любое время, но после откровенного объяснения с Лукасом это мучительно. Словно сдираешь бинт и суешь кончики пальцев в незажившую рану.

…Я полностью теряю счет времени, когда мы Делаем Это: прошло три часа, а все воспоминания только о том, что я думала, где его левая рука. Вернулась домой с таким чувством, будто все смогут понять по моему лицу, чем я занималась полдня. Скверный чай, ненавистное баранье жаркое с жиринками. Умер Джордж Бест[93], и папа расстроен. Мама сказала: «Этого следовало ожидать при его образе жизни», а папа сказал: «Мистер Бест, когда же все пошло не так?» Они были в том настроении, когда ссорятся как-то странно, и мы с Эстер не можем понять…

…Убедила маму, что мне нужны новые бюстгальтеры и трусики, и мы пошли в «Маркс энд Спаркс»[94], а потом она попыталась ПОБЕСЕДОВАТЬ со мной о том, как обеспечить безопасность после ТОГО САМОГО с мальчиками. Я сказала: «У меня нет бойфренда», что вполне удовлетворило бы папу – вероятно, потому, что ему и думать об этом не хочется. Но мама только подняла бровь и сказала: «Он не обязательно твой бойфренд». Я знала, что будет дальше: какой-нибудь свод правил 1950-х на предмет «не будь распущенной». Да, именно так и было: «Джорджина, запомни: милые мальчики хотят встречаться с милыми девочками»…

…Он самый сексуальный парень на свете, я в этом уверена, хотя он у меня первый, и мне всего 18 лет. Он олицетворение секса, и я не думаю, что он знает, как красив. Я пытаюсь вообразить, каким будет настоящий секс. Откуда нам знать, что делать? Придется соединить фильмы, ТВ, непристойные журналы, которые приносил в школу Гэри Тейт, и ужасное видео «Как делают ребенка», которое нам однажды показали на уроке биологии. Там мужчина и женщина улыбались друг другу, пошли в спальню – и вдруг вместо этого балерина скачет с лентой, и весь класс хохочет…

Я снова закрываю ящик, ощущая стыд и ярость от наглого вторжения.

Но как? Помнится, один раз, а быть может, и не один, Робин оставался в моей комнате после того, как я уходила на работу. «Выйди с черного хода и захлопни дверь, там «американский» замок, и тебе не понадобятся мои ключи».

Оставшись здесь без присмотра, он рылся в моих вещах. Он читал мой дневник. Скопировал ли он отрывки из него? Меня бы это не удивило. Либо у него идеальная память (он столько курит, так что вряд ли), либо (что гораздо вероятнее) он фотографировал страницы. И включил их в свое шоу.

Что сказал Лукас? «Если у него есть что-то, что он может использовать против тебя»? Теперь я понимаю, что Лукас не просто умный – он ясновидящий.

Приходится выпить много вина и перечитать еще пять раз текст на «Чортл», чтобы придумать, что мне делать.

Хотя мне удалось заставить агента Робина Макни побеседовать со мной, я не обладаю талантами Макиавелли, чтобы пробраться в гримерку Робина.

«Последний смех» находится в городской ратуше. Я прибываю в шесть часов вечера, за час до того, как поднимется занавес. Насколько я знаю привычки Робина, он уже здесь. Пьет пиво, возится со своим ноутбуком, ест из лотка гуакамоле (которая приносит ему удачу) с чипсами «Доритос» (я не шучу, он действительно их ел. «У актеров есть ритуалы», – сказал он мне).

Я могла бы назваться чужим именем, но это не поможет. Ведь я не знаю, как представиться, чтобы получить доступ в гримерку. «Я девушка, которая хотела бы заняться сексом с прославленным комиком Робином Макни». Робин мог бы на это клюнуть, но меня к нему не пропустят.

Остается просто надеяться, что внезапность моего появления снова принесет плоды. Как в случае с Элом.

– Здесь к вам Джорджина Хорспул, – говорит в телефонную трубку бледная девушка за стойкой, и я замираю в напряжении. У меня нет плана Б на случай, если он скажет «нет». – Конечно, спускайтесь, это налево, – напутствует она меня.

Я в легком недоумении. Шоу Робина называется «Дневник моей бывшей». Он же не думает, что я в восторге от этого? Затем до меня доходит: он вообще не думает о моих мотивах, ему на них наплевать. Какая ирония! «Дневник моей бывшей девушки, о которой я никогда особенно не беспокоился».

– Приятно тебя видеть, – говорит Робин, когда я, постучав в дверь, вхожу в гримерку.

Он сидит перед своим ноутбуком, в майке с надписью «Ты соперник парня, из-за которого, как она тебе сказала, ты не должен огорчаться». Под этой надписью – персонажи мультиков. На столе большая бутылка шоколадного молока. Он собирается полтора часа потрошить мой подростковый вздор. Но когда я вела себя, как тинейджер, то и была им.

– Потрясающе выглядишь при этом освещении, – добавляет он. Во рту зажата ручка. Очевидно, он думает, что я оказалась здесь потому, что наконец одумалась. Значит, можно устроить разминку перед шоу.

Да, сейчас!

– Ты прочел мой дневник, – решительно произношу я.

– Немножко полистал, – отвечает Робин с извиняющейся миной.

– Ты презренный, мерзкий, аморальный похититель мыслей, – говорю я.

– Похититель мыслей! – Робин записывает это. Он обижен, но уже прикидывает, как использовать мои слова для своего шоу.

– Ты действительно кусок дерьма, – заключаю я. – Читать дневник женщины, с которой у тебя были отношения, а затем использовать его в своем шоу! И дать ей узнать об этом случайно, за несколько часов до того, как ты будешь развлекать этим дневником сотни незнакомых людей. Скажи мне, по крайней мере, известно ли тебе, кто ты?

– Ты оставила меня одного в своей спальне! Ящик был приоткрыт! Практически это было приглашение.

Банка с печеньем Рэва.

– Я подумал, что это прелестно и очень наивно. И так явственно слышится чудесный голос Джорджины… Я был очарован, мне хотелось узнать, как ты устроена. А потом я приревновал. Типа, кто