– Но я этого не хочу!

– Я не могу остаться, – говорю я просто.

– Я не… – Лукас прикладывает руку к затылку, его тело напряжено. Я вижу, что он пытается определить, поможет ли правда или станет еще хуже.

– Разве так уж удивительно, что я испытывал подобные чувства? Единственное, что я сказал, – это то, что случившееся расстроило меня. Я имею в виду, в то время. Теперь мне кажется, будто это случилось с кем-то другим.

Мне хочется продолжить тему, объяснить, что это нелогично: одновременно быть безразличным и питать ко мне антипатию. Но моя воля – единственное, что сейчас не дает мне сломаться. А если он еще что-нибудь скажет, я могу не выдержать. Я делаю глубокий вдох.

– Но это еще не все. Ты заклеймил меня как бесстыдную потаскушку. – Я намеренно произношу это с нажимом, и он не смотрит мне в глаза.

– Неправда! – возражает Лукас, краснея. – О господи, мы же были детьми. Честно говоря, кому до этого есть дело?

– Очевидно, тебе.

Лукас сглатывает:

– Прости, если я тебя оскорбил или неверно истолковал что-то. Мне казалось, что мы уже проходили по тому пути и не нужно туда возвращаться.

Не нужно туда возвращаться. Его попытки все преуменьшить только оскорбляют меня еще больше.

– Я хотел сказать: мне хочется остаться друзьями, давай не будем все портить.

– А еще мне не нравится, что ты притворялся, будто не помнишь меня. Все эти игры. Мы могли бы все выяснить с самого начала.

– И что, мы бы щебетали о прошлом? О, а помнишь, как мы… – Он сердито смотрит на меня. Плевать мне на его мрачную красоту, ну ее ко всем чертям. – Ты ставишь меня в тупик, Джина.

Он нарочно произнес мое уменьшительное имя? Нет, как бы я ни ненавидела его, я подозреваю, что он назвал меня так не нарочно. Вот почему он не хотел обсуждать прошлое: оно делает его уязвимым. И тогда он забывается.

– Ты такой надменный, что полагал, будто я, несмотря на твое плохое мнение обо мне, буду вести себя как ни в чем не бывало. – Мой голос срывается, но я пока что держусь. Черт возьми, я удалюсь с достоинством.

– Я вовсе не плохого мнения о тебе. Ты круто работаешь в пабе, и мы не хотим, чтобы ты уходила. Мы оба, я и Дев. И если тебя может удержать то, что ты будешь мало меня видеть, то я скоро собираюсь вернуться в Дублин. Тут будут заправлять Дев и Мо, пока не передадут бразды правления новому управляющему.

Значит, он хочет, чтобы я здесь осталась, даже не из заботы обо мне, а из-за моего профессионализма. То, что он считал своей козырной картой, на самом деле худшее, что он мог сказать. Я ухожу не по той причине, о которой поведала Девлину, и не по той, о которой сказала Лукасу. И сознание этого помогает мне взять себя в руки, гордо поднять подбородок и встретиться с ним взглядом.

– Спасибо. И все-таки я ухожу.

Я обхожу его, распахиваю дверь кухни и, вернувшись в бар, громко говорю:

– Да, кто тут ждет, пожалуйста?

Пошел ты к черту, Лукас Маккарти.

Как ни странно, хуже всего было, когда я сообщила Китти. Она расплакалась.

– Ты мне как сестра, – говорит она, обнимая меня.

– Я же буду сюда приходить, мы еще увидимся.

– Да, но это будет уже не то. Я так много узнала от тебя.

– Правда?

– Да. Это ты объяснила мне, что медальоны можно не только носить, но и есть.

– Мы всегда будем друзьями. Я завожу друзей навсегда, – говорю я. Мимо проходит Лукас, и я стискиваю Китти в объятиях.

– Как ты можешь позволить ей уйти?! – со страдальческим видом обращается она к Лукасу, и я благодарна ей за это.

– Увы, Господь наделил ее свободной волей, – отвечает Лукас. – Чтобы употреблять, как ей заблагорассудится, – говорит он мне.

– Или злоупотреблять.

Этот бойкий ответ вырывается у меня невольно. Я вижу обиженное выражение лица Лукаса и говорю себе, что мне наплевать. Увы, на самом деле вовсе не наплевать.

39

Кончилось тем, что я не отработала неделю. Это была моя последняя смена, так как я знала, что не вынесу больше ни одной минуты в обществе Лукаса. Дев замечательно проявил себя в этой ситуации. Сунул мне в руки гораздо больше денег, чем причиталось, дважды расцеловал в обе щеки и так сжал в объятиях, что чуть не сломал ребра.

– Ты нам не чужая, Джорджина, слышишь? Здесь всегда будет для тебя работа.

Поблагодарив его, я забрала своего пушистого розового монстра и ушла, не оглядываясь. Я не попрощалась с Лукасом, который хлопнул дверью у себя наверху и так больше и не появился. Я сказала себе, что все прекрасно.

Сейчас, в первый день моего пребывания в статусе безработной, я сижу дома. Вяло серфя в интернете, я получила тревожный сигнал о последнем триумфе Робина. Он никогда не заморачивался с Фейсбуком, но я не раз ставила лайки на странице фанатов Робина Макни.

Если вы с кем-то расставались в былые времена, то больше никогда их не видели и не слышали. Я не в восторге от современной альтернативы, когда можно наблюдать за всем, что делают бывшие всю оставшуюся жизнь. Для этого нужно просто напечатать их имя в поисковом окне Фейсбука.

Я быстро щелкаю мышкой и читаю текст:

Всем привет! Читайте ниже текст «Чортл». У нас осталось несколько билетов на закрытый просмотр нового шоу Робина, которое он представит в «Последнем смехе» сегодня вечером. Большое турне плюс Эдинбург в новом году!! УВИДИМСЯ С ВАМИ ТАМ. 5 фунтов за билет, ровно в семь.

Прославившись на ТВ в «Идиотском супе», Робин Макни долго был загадкой в комедийном кругу. В этой новой работе он откровенен, и лучший стендап-комик Шеффилда вряд ли долго будет оставаться загадкой.

В «Дневнике моей бывшей девушки» используются отрывки из дневника его утраченной и горько оплакиваемой любви, который он «находит», рыская в ее спальне. Робин рассказывает, как ему аукнулось его любопытство, когда он прочел о ее страстных чувствах к бойфренду-тинейджеру. По сравнению с этим меркнет время, которое Робин и эта девушка проводили в постели.

Макни использует этот дневник в качестве исходной точки, чтобы задаться вопросом: смогут ли мужчины когда-нибудь понять, чего от них хотят женщины, и есть ли надежда выполнить эти желания? Сунув нос в ее воспаленные подростковые фантазии о другом мужчине, Макни сознает свою собственную