Шрифт:
Закладка:
Я морщусь. Кому захочется, чтобы читали их незрелую эротику, а тем более услышать, как ее повторяют со сцены? Если бы Лукас когда-нибудь узнал про это шоу, он бы, конечно, понял, что речь идет о нем. В конце концов два других представления Робина, которые он видел, были обо мне.
Робин пытается сделать меня слабой, но это у него не выйдет.
– Это было написано не для тебя. Ты не спросил разрешения, не сказал мне, что прочел дневник. Когда тебе пришло в голову прочитать его без спросу и унизить меня на публике?
– Никого не собираются унижать. Это очень нежное, очень жизнеутверждающее шоу, ни в коем случае не злонамеренное. И твоя личность полностью скрыта. Я имею в виду, даже неясно, существуешь ли ты на самом деле! Серьезно, посмотри это шоу, а потом уже суди. – Робин отхлебывает пиво. – Я пытался встретиться с тобой и предупредить, но ты не соглашалась.
– Да, потому что ты вел кампанию с целью вернуть меня. И не было никакого «О, Джордж, я собираюсь использовать твой дневник, как ты на это смотришь?»
– Ну хорошо, моя сладкая. Когда я в последний раз тебя видел, ты рассказывала обо мне истории, делая из меня полного идиота на глазах у твоих родственников. И от меня ты не получила разрешения на это. Так кто же кого использует на самом деле? Похоже, мы делаем одно и то же.
Я знала, что он это скажет, и у меня сжимаются кулаки.
– Дневник – это совершенно другое. То, что случилось в доме моей мамы, касается нас обоих, а то, что описано в моем дневнике, случилось со мной, и только со мной. Это проступок совершенно другого порядка, и ты это знаешь.
Он пожал плечами с равнодушным видом.
– По-видимому, на меня нападают просто за то, что я лучше играю в эту игру.
Игру.
– Мать твою, Робин. Ты хоть подумал о контексте вокруг того, что ты используешь? Что могло произойти с этим мальчиком вне страниц дневника? Что еще могло случиться в моей жизни в то время?
– Если он бросил тебя, то он дурак, да?
Подумать только! Будучи мужчиной, он считает, что его одобрение столь важно, что подобная грубая лесть может заштопать такую большую рану.
– Ты отвратительный тип. Не прячься за этот легкомысленный вздор. То, как ты со мной поступаешь, очень серьезно и совершенно не смешно.
– О, послушай. Ты же знала, с кем связываешься. Как ты думаешь, у скольких подруг актеров дело кончается шоу? У очень многих. Вот что делаем мы, артисты: мы пожираем свою жизнь. Питаемся ее плотью. И ты была вполне довольна всем до инцидента с Лу. Ты была настоящей фанаткой. Вспомни, как мы познакомились. Скажи-ка мне: кто кого использовал в тот вечер, когда мы познакомились? Кто кого потащил домой? Ты хотела включить Робина Макни в список своих побед.
Меня подташнивает. Если кто-то может оправдать любой свой поступок, то способен на что угодно.
Робин стоит, стряхивая с себя крошки «Доритос» и готовясь выставить меня.
– И вот что я тебе скажу: я мог бы получить премию «Перье» за это шоу. Только представь себе! Сейчас ты еще не можешь понять, но пройдут годы, ты оглянешься и будешь рада, что это случилось. Это дань, это любовное письмо. Я повествую о том, какими чарами ты обладаешь, Джорджина. А единственный, кто выглядит болваном в этом шоу, – это я. Ты муза. Думаешь, Уоррен Битти[95] все еще огорчается из-за того, что Карли Саймон[96] назвала его тщеславным?
Я пытаюсь сдержать ярость, поскольку если взорвусь, то не удастся заставить его слушать. Но для этого требуется все мое самообладание, до последней капли.
– Ты понятия не имеешь, кто я. Мы провели шесть месяцев вместе, и ты не потрудился это выяснить. Ты используешь мой дневних для дешевого фарса, чтобы блеснуть. Ты не знаешь моего прошлого. И настоящего. Ты не знаешь, какой ущерб причинишь, используя то, что украл.
– Но разве мы вообще знаем кого-нибудь? Я хочу сказать, что шоу исследует именно этот вопрос. Тебе нужно прийти и посмотреть! Как только ты преодолеешь свою застенчивость, ты будешь в восторге.
До сих пор мне удавалось сдерживаться, но когда он назвал это «застенчивостью», я становлюсь воинственной. Хлопаю ладонью по столу и, подавшись вперед, заставляю его отступить на полшага назад.
– Ты вовсе не великий артист, Робин! Ты посредственный комик, пытающийся возвеличить себя с помощью фальшивых чувствительных «прозрений». Ты эгоистичный ублюдок, пытающийся выглядеть интереснее. И для этого ты используешь слова, написанные женщиной, – вопреки ее воле.
Лицо Робина вдруг становится маской ярости.
– Вот как! Надо же, мне выносит вердикт девка из таверны. По крайней мере, я состоялся. А что сделала ты? Порхала, выжидая, пока мужчины упадут на твои титьки и помогут тебе.
– Робин, вот что ты сделаешь. Ты отменишь сегодняшний спектакль из-за внезапного приступа болезни и скажешь, что передумал. Затем ты перепишешь это шоу и уберешь все выдержки из моего дневника. Напиши все сам. Придумай свою бывшую девушку и дневниковые записи. Замени все детали, связанные с Джорджиной Хорспул.
Робин только ухмыляется.
– Если ты этого не сделаешь, я тебя затрахаю. Я буду появляться онлайн всюду, где тебя обсуждают, и писать о том, как ты меня предал. Я буду давать интервью о том, каково это – когда тебя предает тот, кого ты любила.
– Гм-м. Пожалуй, это привлекло бы больше внимания?.. – задумчиво произносит Робин.
– Да, но на твоем месте я бы не верила, что любая реклама – это благо. И не стала бы проверять это, когда дело касается плохого обращения с женщиной. Вспомни, чем закончились некоторые карьеры из-за того, что мужчина был заклеймен как мерзавец. В этом случае другие женщины будут солидарны с пострадавшей. Они даже могут разразиться критикой. Фестивали комедии задумаются, если я позвоню и скажу, что у них будут руки в крови, позволяя тебе показывать это шоу. Раньше или позже это будет уже не твое жизнеутверждающее эксцентричное шоу, основанное на дневнике. Нет, это станет историей о том, что твоя бывшая преследует это шоу как проклятие, называя его оскорбительным предательством. Каковым оно, собственно, и является.
У Робина раздуваются ноздри, но я еще не закончила.
– Подумай об интервью. Я могу сказать, что мы расстались из-за того, что я застукала тебя, когда ты трахался с другой. Кстати, ты это публично
