Я обожаю Дева, но тем не менее очень радуюсь, когда он извиняющимся тоном говорит, что с удовольствием выпил бы, но Мо и дети в Шеффилде, так что он уйдет пораньше. Лукас отмахивается от моего предложения помочь с уборкой. Когда последние посетители выходят за дверь, остаются только я, Лукас и «Massive Attack» в динамиках. «Стоять перед тобой…».

Я дрожу от ожидания.

– Вот эта, да? – У него в руках бутылка красного, и он указывает на ярлык, затем на бокал.

Я киваю. Когда Лукас подходит с бутылкой, я сижу, выпрямившись, очень напряженная. Он садится напротив меня, во второе кресло в стиле «потертый шик». Отвинтив крышку, наливает мне полный бокал, затем себе.

– Итак, Джорджина Хорспул, – говорит он. – Это гораздо лучше, чем если бы мы сидели в ожоговом отделении какой-нибудь больницы, да?

Он берет свой бокал и чокается со мной, скорчив гримасу.

«Мы». Это важно? Разве не более естественно сказать «ты»?

Я помню волнение давних дней, подобное пропасти, когда я не знала, чувствует ли он то же, что и я. Я могла бы прыгнуть с огромной высоты, если бы его чувство не было ответным. Даже если бы я и не разбилась насмерть, упав на скалы, в мире не существует ничего подобного этому чувству.

Мы непринужденно беседуем, поскольку у нас много общего. Теперь это дается без усилий. Он рассказывает, что тоже ненавидел университет и не хотел получить ученую степень по управлению бизнесом.

– Папа хотел, чтобы мы унаследовали семейную фирму – и конец истории. Никакие прочие идеи не допускались и не субсидировались. Это идеально подходило для Дева, но… Не хочу показаться неблагодарным, но я не хотел быть хозяином баров.

– А что бы ты хотел?

– На самом деле я мечтал преподавать, – отвечает Лукас, перекладывая бокал из одной руки в другую.

– Я так и вижу тебя учителем!

– Это насмешка?

– Нет! – Я неспособна рассуждать объективно, но, по-моему, мы флиртуем.

– Ты бы еще мог пойти учиться, – замечаю я.

– Да, мог бы. Но я слишком старый, чтобы начать все сначала. И кроме того, я привык к доходам. Послушай, я не хочу сказать, что мои проблемы заслуживают сочувствия.

Он лукаво усмехается, и я делаю вывод: мы определенно флиртуем.

– Значит, ты при деньгах? – спрашиваю я. Интересно, ответит ли он честно?

– Э-э. Как тактично ответить на этот вопрос?

– Честно.

– Да, я при деньгах. И я, и Дев. Договор с моим отцом в духе Фауста: делай, как я говорю, – и все будет твое. Он был очень крутым, и доходило до того, что он совершенно игнорировал закон в своих сделках. Связался со скандальным дном ночной жизни Дублина. Мы привели все это в порядок. Я чувствую облегчение оттого, что отец ушел в отставку.

– Как же вышло, что вы с Девом такие хорошие? – опрометчиво спрашиваю я. Лукас явно польщен.

– Это благодаря моей маме.

Я знаю, что упиваться богатством неприлично, и Лукас не становится для меня более ценным оттого, что он при деньгах. И все же я позволяю себе краткий полет фантазии, воображая, что я ему принадлежу. Мужчины, с которыми я встречалась, были весьма инертны и беспомощны, они стреляли у меня деньги до зарплаты. Нет, Джорджина, немедленно прекрати. Ты же не героиня Джейн Остен, так что зарабатывай деньги сама. Вспомни о своей маме и Джеффри.

Мы говорим о Робине, и я рассказываю Лукасу, как застукала его в постели с Лу. Он закатывает глаза, хохочет и вздыхает в правильных местах, и я вижу как бы со стороны, что между нами возникает связь. Да, я встречалась с идиотом, но я могу сдать этот эпизод в метафорический обменник Конвертируемой Валюты и преобразовать в забавную историю.

Бутылка заканчивается, и Лукас спрашивает, пробовала ли я вишневый ликер, который им прислали. Мы пьем этот липкий ликер, причмокивая и обсуждая, вкусный ли он или слишком приторный. Часы над баром показывают половину первого. Мой разум затуманен выпивкой, но я знаю, что приближается решающий момент.

– Посмотри, который час! Лучше вызвать такси, – говорит Лукас.

– Люк. – Я умышленно употребляю уменьшительное имя, решив рискнуть. – Знаешь, когда вы меня нанимали… я… подслушала, как ты сказал Деву, что не хочешь, чтобы ваш паб превратился в «Хутерз».

У Лукаса ошеломленный вид.

– Я так сказал?

– Э-э… думаю, да. Я курила после поминок на улице, под окном кухни.

– О, вероятно, я был под мухой… – Он явно чувствует себя неловко. Лучше бы я не искушала судьбу.

– Я не думала, что выгляжу тупой блондинкой, готовой прыгнуть в койку.

– Ты так не выглядишь! Я… вероятно, я просто строил Девлина за то, что он нанимает людей полупьяный, не посоветовавшись со мной.

– Верно.

– Мне в самом деле жаль, если это прозвучало так, будто я выношу суждение о твоей внешности. Это вышло грубо, потому что я подзадоривал Дева. О… я чувствую себя сейчас таким хамом.

Я рисковала, припомнив Лукасу тот эпизод, и теперь я пожинаю то, что посеяла. Он чувствует дискомфорт, и я испортила непринужденную атмосферу.

– Нет, я знаю, ты не хотел меня обидеть. Просто иногда меня огорчает, что я привлекаю не тех мужчин. Робин был удивлен, что я читаю книги. Может быть, мне нужно выкрасить волосы в темный цвет и выбросить розовое пальто?

Так-то лучше, Джорджина, думаю я. Я напрашиваюсь на комплименты и пытаюсь выйти сухой из воды.

– Мужчина, который не может распознать умную женщину из-за цвета ее волос, недостоин того, чтобы с ним общались.

– Да, это верно.

Итак, ловушка не сработала.

– В любом случае я недостаточно загорелая для «Хутерз». – Хватит, Джорджина. Что ты несешь?

– На твоем месте я бы не стал огорчаться из-за этого. Ты и так красивая.

ВАУ! Красивая. Лукас Маккарти считает меня красивой. Испортить такое лицо. Это кое-что значит. Непременно должно значить. Мое сердце бьется так громко, что я удивляюсь: почему соседи не стучат в стенку?

– Ладно. – Лукас бросает взгляд на часы на стене. – Такси. – Он встает и направляется к телефону, который находится за барной стойкой.

Сделай ход, сделай ход.

– Еще по одной на дорожку? – предлагаю я, когда Лукас кладет телефонную трубку. И зачем только пабы все еще подключены к телефонным линиям? Мне не следовало позволять, чтобы он звонил. Я могла притвориться, будто вызвала такси по своему мобильнику.

– Ладно, давай, – соглашается Лукас.

Он возвращается к нашему столику, и я наливаю нам еще. Он берет бокал, чокается со мной,