Шрифт:
Закладка:
– На основании того, что ДНК подозреваемого Пак Хён-гю не полностью совпадает с ДНК, обнаруженной в теле жертвы, нельзя с полной уверенностью утверждать, что подозреваемый является убийцей.
«Воспоминания об убийстве», заключение американской лаборатории на основе исследования ДНК подозреваемого Пак Хэ-иля.
Ли:
Несмотря на то что ваши фильмы полны юмора, в конечном итоге в них преобладает пессимистичный взгляд на общество и историю. В нераскрытых серийных убийствах из «Воспоминаний об убийстве» мы увидели облик 1980-х. «Вторжение динозавра» завершается сценой со снегопадом холодной зимней ночью, что как будто также указывает, что трагедия еще не окончена. В «Лающие собаки никогда не кусают» никто так и не узнает всей правды. На первый взгляд, три фильма очень увлекательны, но в их основе – мрачный взгляд их создателя. Тем более – в картине «Мать», в которой вы «запираете» главную героиню в неразрешимой дилемме.
Пон:
Иногда я поражаюсь тому, насколько я мрачный человек. То же самое говорит моя жена. В моих фильмах однозначно преобладает пессимистичная атмосфера. Например, «Воспоминания об убийстве» кажутся нашим печальным отзвуком: «Какую же жалкую жизнь мы прожили!» Чтобы смягчить исходящую от фильма горечь, в эпилоге показана жизнь Со-льён, которая также могла стать жертвой убийства. Мне казалось, что, если бы люди, пережившие те темные времена, не продолжали обыденную жизнь, смерть жертв была бы напрасной. Убийство целиком уничтожает жизнь одного человека. Если бы школьница не погибла той ночью, сегодня она жила бы точно так же, как и Со-льён. Убийство остается убийством, а эпоха – эпохой, но главное, что люди продолжают жить. По-прежнему остается неразгаданным прошлое и остаются неразрешенные проблемы, но мы должны продолжать жить.
Ли:
Ваши слова также можно применить к эпилогу «Вторжения динозавра».
– Взгляни на тех двух парней. Один из них – насильник, другой – брат жертвы. Он застал этого парня, как раз когда тот насиловал его сестру, и отделал его от всей души. Скажи-ка мне, кто из них насильник?
«Воспоминания об убийстве». Начальник отдела Пён Хи-бон спрашивает у Сон Кан-хо, хвастающегося, что, глядя в лицо, тот благодаря интуиции может распознать преступника.
Ли:
В ваших фильмах прослеживается агностический взгляд[248] на так называемую истину. В «Воспоминаниях об убийстве» есть забавный эпизод, связанный с этим. Из двух мужчин, сидящих на допросе в полицейском участке, один является насильником, а другой – братом жертвы. По ходу сюжета герою задают вопрос о том, кто из них насильник, но правильного ответа зритель не узнает. Этот эпизод проводит параллели с печальной судьбой этого фильма, в котором мы также не узнаем имени настоящего убийцы.
Пон:
Снимая эту сцену, я не определил, кто из актеров играет преступника. Сами актеры этого не знали. Вопрос, заданный в этой сцене, пронесется через весь фильм. Ду-ман абсолютно верит в силу интуиции, но, глядя в лицо Хён-гю (Пак Хэ-иль), он так и не сможет понять, стоит ли перед ним дьявол или невиновный подозреваемый. Поэтому в той сцене лицо Хён-гю появляется крупным фронтальным планом.
– Я нашел это на месте сгоревшего дома старьевщика. Как ты могла забыть это там?
«Мать». Вон Бин протягивает матери шкатулку с иглами, которую он подобрал на месте пожара.
Ли:
В «Матери» вы снова используете свой излюбленный прием, когда не раскрываете важную информацию, необходимую для понимания полной картины. В конце фильма, когда До-чжун протягивает матери шкатулку с иглами, мы не понимаем, что именно он вкладывает в свои действия. Оставляете ли вы финал открытым? Или, быть может, про себя вы решили, что он это делает, чтобы замести улики или это было бездумное действие?
Пон:
Я очень много размышлял об этой сцене и обсуждал ее с актерами. Изначально в сценарии было три варианта сцены. Даже разные участники съемочной команды имели свое представление о том, что именно было известно До-чжуну, а что – нет. Когда мы снимали эту сцену, было еще одно предложение. За репликой: «Как ты могла забыть это там?» следовало: «Обязательно выброси это где-то очень далеко». Однако на этапе постпродакшна мы решили вырезать эту реплику. Мне хотелось оставить пространство для двусмысленности: насколько глубоко сын понимал грех своей матери.
Ли:
То, как вы изображаете До-чжуна в «Матери» и Хён-гю в «Воспоминаниях об убийстве» с одной стороны кажется похожим, но с другой – совершенно разным.
Пон:
Это действительно так. Вероятность, что Хён-гю является преступником, составляет 99 %, но для сохранения драматизма необходимо оставить допущение о том, что он невиновен. В «Матери» четко показаны действия До-чжуна, однако зрителю неизвестно, насколько он осознает свои поступки и как их оценивает. Отсутствие возможности читать мысли героя может вызвать дискомфорт у зрителей. Именно по этой причине роль До-чжуна столь сложна. Но Вон Бину свойственны как простодушие, так и мрачные черты, и их сочетание привело к такому впечатляющему результату.
– Так это ты убил ее?
– Ты что, спятила? Конечно же, я не убивал.
«Мать». Вон Бин отвечает на настойчивый вопрос Ким Хе-чжи.
Ли:
Если рассматривать поступки До-чжуна в контексте триллера, «Мать» представляет собой корейскую версию фильма о человеке с диссоциативным расстройством личности, который, совершив убийство, даже не помнит об этом.
Пон:
В «Матери» убийство начинается с До-чжуна. Учитывая его абсолютное отсутствие чувства ответственности за содеянное, мы могли не подчиняться жанровым условностям триллера. Я просто стремился показать поступки До-чжуна. Он путается, был ли «мерседес» черным или белым, но взрывается, когда его называют дебилом. Он действует согласно инстинктам, не обремененный памятью или моралью. Каждый момент люди совершают какие-то действия, но, если эти действия лишаются нравственной составляющей, они превращаются в настоящее зло. Умышленно бросив камень и убив А-чжон, он подходит к ней и спрашивает: «Девочка, ты чего здесь лежишь?» И здесь мы не уверены, играет он или действительно не осознает? В этом и заключается загадка До-чжуна. В «Матери» я не стремился показать жанровые повороты, как в «Первобытном страхе»[249], но пытался понять До-чжуна и мотивы его поступков. Даже в конце, когда он протягивает шкатулку с иглами, мы так и не понимаем,
