«Мать». Чон Ми-сон говорит матери, Ким Хе-чже, которая, увидев свою кровь, решила, что это кровь Вон Бина, которого сбила машина.

Ли:

В этой сцене кровь льется из руки матери, но, увидев это, она думает, что это кровь сына.

Пон:

И в этом заключается основная мысль. Ведь в конечном итоге фильм «Мать» про то, как руки матери оказываются испачканы в крови. Изначально я планировал сцену, где маленький До-чжун едет на велосипеде и его сбивает машина, а мать бросается к нему, но в итоге остановился на нынешней версии. Уже после съемок осознал, насколько она пронзительна, и решил поместить в самое начало фильма. Так вышло, что в «Матери» действие разворачивается максимально стремительно с самого начала.

– В нашем доме же нельзя держать собак? В этой стране никто не соблюдает правила.

«Лающие собаки никогда не кусают». Раздраженный из-за лая собак Ли Сон-джэ – охраннику жилого комплекса, Пён Хи-бону.

Ли:

Вероятно, «Мать» – исключение, а вот три предыдущие полнометражные картины выражают мощную критику корейского общества. Будь то коррумпированная система найма преподавателей университета или беспомощное и безнравственное правительство.

Пон:

Я всегда испытывал страх перед понятием «общество». Чем сложнее тебе в нем адаптироваться, тем сильнее ты ощущаешь страх. Это не просто недовольство или гнев, а именно односторонний ужас. Ощущаю себя ничтожным перед громадой общества. У меня есть опыт жизни только в Корее, поэтому я могу говорить лишь о корейском обществе. Благодаря работе кинорежиссера я в какой-то степени могу жить нормальную жизнь, адаптируясь к этому (смеется). Но я по-прежнему испытываю ужас, когда вижу «дядек», которые так замечательно адаптировались в этой среде.

Ли:

Но ведь теперь и вам тоже за сорок, так что вы тоже дядька, верно? (Смеется.)

Пон:

Я все еще живу в иллюзии, будто я совсем юный (смеется). В то же время в работе я сам себя загоняю мыслью, что должен выглядеть опытным дядькой. Это своего рода игра, когда внутри я дрожу от страха, а внешне прикидываюсь сильным. Так происходит даже на праздниках, когда впервые за долгое время встречаешь родственников – бросаешься банальными фразами, делаешь непринужденный вид (смеется).

– В моем возрасте-то. Меня это поразило и сказалось на моем организме.

«Мать». Старик-старьевщик рассказывает Ким Хе-чже о преступлении, свидетелем которого он стал.

Ли:

Что изменилось в вашей жизни после сорока?

Пон:

Говорят, после сорока человек становится устойчивее к искушениям, но у меня все наоборот. Я стал еще более безответственным. Мои близкие страдают из-за меня, пытаясь принять меня таким, какой я есть. Кажется, во время работы над «Воспоминаниями об убийстве» я был наиболее зрелым или, по крайней мере, делал вид. Но сейчас я таковым не являюсь.

– Я пожертвовал своей юностью ради демократизации нашей страны, а эти уроды даже не могут дать мне работу.

«Вторжение динозавра». Пак Хэ-иль, в молодости бывший активным участником студенческих демонстраций, жалуется на свою участь.

Ли:

Во «Вторжении динозавра» есть персонажи, участвовавшие в студенческих демонстрациях. Как человек, который был студентом в 80-е, как вы относитесь к так называемому «поколению 386»?

Пон:

Когда я придумал эту реплику, надеялся, что она покажется смешной. Но некоторые очень серьезные представители «поколения 386» не на шутку обиделись. Я надеялся, что после стольких лет они уже могут относиться к таким шуткам спокойнее. Они возмущались, что во «Вторжении динозавра» участник студенческих митингов (Лим Пхиль-сон) оказался предателем. В фильме «Здравствуй, ночь»[239] итальянского режиссера Марко Беллоккьо иллюстрируются ошибки, допущенные старыми левыми в прошлом. Однако Беллоккьо, будучи крайне левым, смог осветить ту ситуацию очень спокойно. Несмотря на то что «Вторжение динозавра» вовсе не об этом, мне кажется, что подобная аллергическая реакция уже совсем неуместна. Персонаж-предатель может быть как левым, так и правым. Поскольку у меня достаточно ярко выраженные политические взгляды и предпочтения, к созданию той сцены я отнесся очень спокойно, не ожидая настолько чувствительной реакции. При написании сценария я даже не сомневался, оставить или убрать эту реплику.

Ли:

В 80-е вы были подростком. Какие образы той эпохи наиболее важны для вас?

Пон:

Светомаскировка. Убийство школьницы, показанное в кульминации «Воспоминаний об убийстве», в реальности произошло 15 ноября[240] в день гражданской обороны. В то время, когда везде был потушен свет и опущены ставни, умирала невинная школьница.

– Граждане! Прошу внимания! Начинаются учения по гражданской обороне! Прежде всего погасите свет в домах и общественных помещениях. Следуйте инструкциям Центра управления гражданской обороны.

«Воспоминания об убийстве». Оповещение Центра управления гражданской обороны, когда Ким Сан-гён в одиночестве сидит в полицейском участке и изучает материалы дела.

Ли:

В фильме жуткая сцена похищения девочки сменяется кадрами светомаскировки, доводя сюжет до его эмоционального пика.

Пон:

Процесс искусственной светомаскировки, когда мир погружается из света во тьму, сам по себе кинематографичен. Когда я был ребенком, часто проходили учения по светомаскировке, и, когда свет выключался, я подвешивал к окну аудиоколонку и на всю громкость включал музыку британской рок-группы Led Zeppelin.

Ли:

Ваша история напомнила мне кульминацию фильма «Оазис»[241] режиссера Ли Чхан-дона.

Пон:

Эти воспоминания сами по себе двойственны. Когда я думаю о том времени, смутная ностальгия сливается воедино с бурлящим гневом. На протяжении школьных лет меня привлекали к какой-либо деятельности и ставили в шеренгу. Когда я учился в средней школе, то нас заставляли убирать улицы под предлогом, что остается мало времени до Азиатских игр[242]. Если чуть больше сконцентрироваться на гневе, который испытываешь по отношению к 1980-м, получается «Мятная конфета»[243], а если перевести фокус на личное, что происходило в ту эпоху, получается «Ноль воспитания»[244]. В «Воспоминаниях об убийстве» переплетаются обе эти эмоции. В первой половине относительно много личных аспектов, а во второй разворачивается общественный контекст. Я бы назвал 80-е временем, когда государство насильно навязывало своим гражданам тьму.

– Вам пришло сообщение.

«Вторжение динозавра», звук оповещения на телефоне Пэ Ду-на о новом сообщении (в котором Пак Хэ-иль пишет о местонахождении племянницы, Ко А-сон).

Ли:

Во «Вторжении динозавра» по сравнению с выдающимся кинематографическим ритмом, юмором и высокими техническими достижениями то, как вы доносите политическое послание, выглядит достаточно неуклюже.

Пон:

Политическое послание получилось достаточно шероховатым. Однако я считаю, что в этом специфика фильмов о монстрах. Неуклюжая и грубая сатира придает жанру жизненную силу и хорошо вписывается в драматический контекст. Единственное, мне не хотелось идти на поводу жанра, но хотелось придать ему корейский стиль. В фильме мы