Шрифт:
Закладка:
Свора собак до этого момента неотступно следовала за ними на некотором расстоянии, однако крик со двора так напугал их, что они, рассыпавшись веером, помчались к главной дороге, чтобы там скрыться. Барток отпустил Эстер и бросился к воротам этого двора. Перепрыгивая через придорожную канаву, он придержал рукой штык, чтобы тот не выскользнул из ножен, и затем сильно пнул ботинком по воротам, чтобы они распахнулись еще шире. Сила его удара была намного сильнее, чем требовалось, и створки ворот, распахнувшись, сотрясли всю секцию забора, выходившую на улицу. Барток рванулся вперед – и увидел жену Мадараш, которая стояла во дворе, на полпути между крыльцом и воротами. Входная дверь ее дома была распахнута настежь.
Барток хорошо знал жену Мадараш точно так же, как он знал и Эстер Сабо. Когда он впервые приехал в Тисакюрт, то первым делом ознакомился с личными данными всех жителей деревни: их имена, отцы их детей, разные конфликтные ситуации, которые у них возникали друг с другом. И он не мог припомнить, чтобы у него когда-либо были проблемы с ней.
У жены Мадараш была мягкая грива темных волос, убранных с лица тонким черным шарфом. Ее платье было чистым и отглаженным, правда, оно казалось слишком большим для нее, и она выглядела в нем словно ребенок, утопающий в одежде не по размерам.
Она протестующе вытянула руку в направлении Бартока, когда он бросился к ней:
– Не прикасайся ко мне! Не вздумай прикасаться ко мне!
После этого она произнесла в более спокойном тоне:
– Я расскажу все, что знаю, но, пожалуйста, не трогайте меня!
* * *
Когда все пятеро прибыли в отделение жандармерии, деревенского глашатая отправили за двумя судьями сельского совета Тисакюрта, чтобы они стали свидетелями на предстоящих допросах (хотя было неясно, какое именно преступление вменяется жене Мадараш). Как только все необходимые лица собрались в жандармерии, пришел и секретарь сельского совета. Глашатаю на этот раз велели охранять Мадараш в главной зале ратуши сельсовета, в то время как офицеры вместе с Эстер Сабо прошли в импровизированную комнату поменьше для допроса. За ними последовали два свидетеля – судьи сельсовета, – и секретарь.
Так называемая комната для допросов была совсем маленькой. Внутри был установлен узкий стол, вокруг которого расставили несколько разномастных стульев, давным-давно подаренных ратуше разными организациями, в том числе читательским кружком. Над столом свисала на проводе незажженная лампа.
Эстер силой заставили сесть на один из стульев. Она почувствовала себя так, словно свалилась на этот стул с высоты. Эстер постаралась успокоиться и взять себя в руки: она медленно сдвинула ноги вместе, слегка потянула за юбку, чтобы расправить ее. Каждое ее движение было сведено к минимуму, чтобы не спровоцировать у жандармов недовольства.
На выходе из дома ей уже преподали первый жестокий урок. Ее голени все еще пульсировали от боли в тех местах, где ее неоднократно пинали твердыми, тупыми носками ботинок в наказание за то, что она не поспевала за офицерами. Ее с такой силой тащили за наручники, что она была готова в любой момент услышать треск рвущихся сухожилий своей руки. Теперь жандармы буквально нависали над ней в тесной комнате. Эстер опустила голову и разгладила платье, устроив на коленях небольшую впадину для рук.
Что ты подмешала в напиток Анталю Барталю?!
Эстер отшатнулась от Бартока. Она так сильно прижалась к спинке стула, что почувствовала, как по ее позвоночнику прокатился укол боли. Барток опустился, присев, прямо перед ее лицом, она ощущала его зловонное дыхание.
Что ты подмешала в напиток Анталю Барталю?!
Эстер вздрогнула, затем резко подалась вперед, низко опустив голову над коленями. Тот вопрос, который Барток непрестанно повторял, давал ей возможность продумать и выстроить свою линию защиты. До сих пор она не знала, что причиной ее ареста явился Анталь Барталь.
Что ты подмешала в напиток Анталю Барталю?!
Эстер внимательно изучала свои руки. Сухая погода высушила ее кожу, оставив на ней узор из тонких линий, нанесенных серым карандашом рыхлой земли ее сада. Она исследовала свои ногти, ободранные и зазубренные.
В напиток этому старому пьянице? Да никто не знает, что он там выпил в тот день!
Эстер принялась перебирать ткань своего платья, теребя ее пальцами.
Этот старый дурак был готов выпить все, что угодно!
Эстер не успела заметить движения руки Бартока, которая стремительно пронеслась мимо нее. Жандарм с силой стукнул кулаком по столу. Раздался такой резкий, бьющий по ушам звук, что Эстер вздрогнула на своем стуле. Фрическа при этом пнул ногой одну из ножек стола, который задрожал от этого удара.
Что ты подмешала в напиток Анталю Барталю?!
* * *
Нервы Мадараш были на пределе все то время, пока она ждала в главной зале ратуши. Когда она увидела, как жандармы и другие участники допроса гуськом выходят из комнаты, ее чуть не стошнило от страха. Она боялась этого момента в течение всех последних лет.
Мадараш осталась сидеть, когда к ней подошли жандармы. Секретарь сельсовета и другие участники допроса столпились перед ней. Медленные струйки дыма поднимались от кончиков их сигарет. Среди них не было лишь деревенского глашатая, который остался следить за Эстер Сабо.
По мере приближения полудня солнце светило все жарче. Тепло, которое раньше согревало Мадараш, теперь, превратившись в жар, стало мучить ее.
В течение того бесконечно долгого времени, когда Мадараш ждала своей очереди, оставшись с деревенским глашатаем, она могла хорошо слышать, как жандармы кричали на Эстер, поскольку находилась всего в нескольких метрах от места допроса.
Однако, когда Барток сейчас наклонился к ней, его голос был ровным:
Расскажите нам, что вы знаете об Антале Бартале.
Только сейчас Мадараш смогла впервые по-настоящему рассмотреть этого жандарма. Она иногда видела его в то время, как он патрулировал улицы деревни, но его шлем тогда практически полностью закрывал его лицо. Когда лицо Бартока оказалось прямо перед ней, она смогла разглядеть густые, жесткие волоски его усов и его голубые мадьярские глаза.
Ну, он долгое время играл на органе в церкви.
Оба жандарма с интересом наклонились к ней. Мадараш показалось, что они создали стену вокруг нее.
Расскажи нам про него все, что знаешь!
Мадараш не знала, что именно ей следовало рассказывать.
Она крепко сжала руки в кулаки, как будто хотела сберечь секрет, который мог выплеснуться наружу, если она ослабит свое усилие. Ее ладони взмокли. В горле у нее пересохло, и она с трудом
