class="p1">Стало ясно, что после смерти Брежнева ничего к лучшему не изменилось, обстановка ухудшается, и КГБ решительно взялось за Владимовых. Более всего Георгий Николаевич опасался за жену.

Наташа никогда не была официальным членом «Амнистии», но принимала в нашей работе в Москве самое активное участие. Она сразу сказала, что готова исполнять разные поручения, но ни в какую группу вступать не хочет. В ней было настоящее бесстрашие, я редко в жизни такое встречал. Может быть, увидев повесившегося отца, она уже самое страшное в жизни видела и больше ничего не боялась. Она была нашим курьером, передавая «Хронику текущих событий» и другие материалы иностранным корреспондентам. Она очень ловко это проделывала, встречаясь и ними обычно на почтамте. Иногда она подписывала наши письма или призывы. Она занималась опасной работой, за распространение и участие в «Хронике текущих событий» могли посадить, но она шла на это сознательно.

Ее вызвали на допрос по делам Бородина и Крахмальниковой, якобы как свидетельницу. Но это был лишь предлог: «Подумайте о вашем нынешнем поведении!» – с угрозой говорили ей. И этак по-отечески корили, что она «плохо смотрит за мужем» и не ограждает меня от «дурных влияний». Намекали ей, что, если Владимов будет продолжать свою антигосударственную деятельность, «мы и про ваши вылазки можем вспомнить». У них были, конечно, сведения или догадки о ее встречах с иностранными корреспондентами.

Но однажды она сделал серьезную ошибку, поставив себя под удар. У нас сидели два человека, фамилии их были, кажется, Кулакин и Денисов, имен их я не помню. Они хотели – ни больше ни меньше – издавать новый правозащитный журнал. Наташа зашла ко мне в комнату и, открыв шкафчик, где у нас лежали «Посевы», предложила им почитать последние номера.

Кулакина вскоре арестовали, и он сразу раскололся. Сказал, что ходил ко мне, и Наташа дала ему два номера «Посева». И что он был у нас не один, а с Денисовым. Тут Денисова тоже прихватили. А тот решил поважничать и сказал, что ему дал журналы сам Владимов. Возникло расхождение в показаниях, и это Наташу спасло. На допросах мы оба сказали, что ничего не знаем и никому журналов не давали.

Но Наташа ходила по острию ножа. КГБ чем ей только не грозило: и арестом, и тем, что меня убьют, и письма были, и звонки, и слежка – я обо всем этом написал в рассказе «Не обращайте вниманья, маэстро» (ГВ).

Глава семнадцатая

«Не обращайте вниманья, маэстро»

Рассказ «Не обращайте вниманья, маэстро» был написан в 1982-м и посвящен Генриху Бёллю. Текст впервые прозвучал по «Радио Свобода»[274] и был опубликован в журнале «Грани» в том же году[275].

Повествование возникло из вполне реальной жизненной ситуации: на Малой Филевской, где жили Владимовы, стояло пять хрущевок, домов-пятиэтажек. Георгий Николаевич обратил внимание, что на окнах одной из квартир напротив появились новые занавески, которые никогда не раздвигаются, хотя «за занавесочками происходит мелькание рук». Он решил узнать, что же там происходит, и вышел во двор. Возле дома его с энтузиазмом приветствовали опохмелявшиеся алкоголики: «Они только одни мне и радовались, поднятыми кулаками и бутылками выражая солидарность и громко хрипя: “Молодец, мужик! Руби этим козлам по рогам!”» Поздоровавшись с ними, Владимов подошел к «бабушкам на лавочке», которые охотно поведали ему, что в той квартире поселились «странные люди»: «Почты не получают, бутылок не сдают…» – недоумевали хроникерши[276]. «Наблюдают», – сообразил Владимов, и в уме его стал рождаться сюжет. Он вспомнил историю, услышанную от своего соседа А.Д. Пятигорского. В доме, рядом с тем, в котором жили родители Пятигорского, расположилась «малина» – банда уголовников. Бригада из МУРа, чтобы следить за ними, обосновалась в квартире престарелых родителей Пятигорского. При этом с хозяевами милиционеры вели себя по-хамски, так что интеллигентный «папа-Пятигорский» решил, что они могут быть не представителями власти, а другой бандой уголовников. Поэтому, исполняя свой гражданский долг, он сообщил о «преступниках» в соседнее отделение милиции. «Брать бандитов» явился вооруженный отряд, чуть не перестрелявший ошеломленных и не ожидавших нападения коллег.

Владимов решил перевести эту историю в политический ракурс: никаких уголовников, а просто «сидит себе писатель и стучит по клавишам, меняя в пишущей машинке страницу за страницей», а из окон соседнего дома за его «подрывной деятельностью» следят бездельники, называющие свое времяпрепровождение «охраной государственной безопасности Советского Союза». Георгий Николаевич провоцировал их и держал окно открытым, не задергивая занавесок. Когда к Владимовым приходили гости, Наташа широким жестом распахивала шторы, демонстрируя свое презрение к соглядатаям[277].

Рассказ был написан за две недели. Позднее диссиденты передавали Владимову, узнав своими путями, что его текст обсуждался на коллегии комитета госбезопасности: смотрите, мол, товарищи, мы все еще непопулярны и с милицией у нас отношения, в самом деле, не налаженные: «Конечно, Владимов – фигура одиозная, диссидент, правозащитник, словом, отщепенец, но прислушаться и сделать выводы не мешает» (ГВ).

Вначале власти решили применить к Владимову статью о тунеядстве, по которой в 1964 году был осужден Иосиф Бродский. Милиции были даны соответствующие указания. Но, по словам Владимова, милиционеры, которые по приказу КГБ регулярно ходили к ним в квартиру и требовали отчета о средствах проживания, были настроены очень дружелюбно. Они терпеть не могли сотрудников КГБ, считая тех паразитирующими бездельниками. Поэтому охотно объяснили Владимову, что ему нужно регулярно предъявлять сведения о прожиточном минимуме – 66 рублей в месяц. Этого будет для милиции достаточно, чтобы оставить его в покое и самим избежать неприятностей. Участковые явно не хотели осложнений с известным писателем и диссидентом для пользы КГБ. Предъявлять справки на наличие этой суммы было несложно. Фильм «Большая руда» регулярно показывался по провинциальным телеканалам, поступали гонорары за книги. Жили Владимовы скромно, одним хозяйством с матерью Наташи, Еленой Юльевной. Они всегда обедали и часто ужинали втроем в ее квартире. В рассказе «Не обращайте вниманья, маэстро» районный участковый дядя Жора, реальный персонаж, говорит об этом очень трезво:

– Тунеядец-то он тунеядец, – сказал дядя Жора с досадой, разглядывая носок сапога, – да у него книжки печатаются – в Америке, в Англии, в Швеции и хрен знает еще где. Кроме как у нас. Сигналы на него поступают, а как на них реагировать? Его, понимаешь, дипломаты приглашают, не очень-то подступишься (1/206).

Напротив дома, где жили Владимовы, был очень приличный магазин, куда Наташа ходила за продуктами – в том же районе проживали работники ЦК, поэтому там часто появлялись