— И как пользоваться этой хреновиной?

— Очень просто, — Дэль взял у меня подарок и слегка сжал фольгу между пальцами. Обрывок выгнулся мостиком вверх, и над ним возник крохотный плазменный шнур. Дэль дал мне прикурить и вернул штуковину, которая наверняка выполнила сейчас нечто совершенно ей не свойственное. Сомневаюсь, чтобы этот Белый Дух прогуливался по рубке своего корабля, задумчиво потягивая сигару или трубку. Ведь привидения не курят.

— Она мыслемагнитная, — сообщил Дэль и снова взяв у меня «зажигалку», прилепил к запястью. Перевернул, но лепесток остался висеть, прилипнув к коже коршианина, — Ни за что не потеряется.

Отлепил, отдал мне окончательно:

— Куда угодно на тело, при этом пожелать, чтобы она там и осталась. Ну и чтобы отлепить, тоже нужно пожелать. Цепляйте, и пора в коконы. Заверть уже близко. Она будет, согласно моим представлениям, очень похабная. То есть покрытая ухабами, — скаламбурил малыш, бодро подмигивая, — Вперед, а не то начнется без нас!

Под это загадочное восклицание нас подняло в центр Валькирии и опутало энергонитями амортизаторов. Я оглянулся — Юри переливалась волнами черного и темно-зеленого, Мани сморщилась, как от зубной боли, глядя перед собой, Дэль ворочался, делово устраиваясь поудобнее. Я посмотрел в визор — воронка Заверти уже открыла свой зев, ее черная клякса переливалась неровными рядами колец изогравов, создающих иллюзию уходящего в бесконечность тоннеля. Цвет колец менялся от черного через фиолетовый к оттенкам глубоких синих тонов, и каждая из линий означала стократное возрастание силы тяжести. Первый же рывок вытряхнул из нас души…

… — Ох, — простонал я через неопределенное время, приходя в себя от разнообразных видов боли из тысячи мест моего организма. Выплюнул сгусток крови, мещающий говорить, — Ох и пакостно же прошли!

Мне никто не ответил. Тело занялось саморемонтом. С чавканьем вошли в сумки повыдернутые суставы, вскипели остатки зубной эмали, вспениваясь и принимая правильную форму клыков толщиной в сантиметр и длиной в пять сантиметров, зуд заживления небольших повреждений донимал по всему телу. Я посмотрел вверх. Визор передавал вид черного с красноватыми оттенками Угольного Мешка, информация свидетельствовала, что Валькирия в полном порядке, трасса — тоже. Так что немедленно воскресать острой необходимости не было. Затем пришла в голову мысль о Вадде и Тирре на их «Серебристом Призраке». Как они там?

Я огляделся, морщась от болезненных ощущений в шее и голове. Все, кроме меня и Валькирии пребывали в отключке. Даже Дэль. Коршианская парочка имела бледно — сизый цвет, Валькирия подпитывала их пси — энергией. Повреждений ни на Дэле, ни на Юри я не приметил. Мани выглядела гораздо хуже, от нее неприятно пахло кровью и рвотой. Медицинские модули осторожно стирали с освежеванного тела загрязнения, приклеивали исскусственную кожу, заживляли рассеченные ткани, сращивали переломы и вправляли на место суставы.

Я почувствовал некоторое облегчение — в процессе саморемонта тело ныло уже приемлемо — и сел.

— Как там аппарат Вадды? — спросил я Валькирию. Она проскрипела:

— Цел на удивление. Вот смотри, — развернулась, и я увидел громадину «Серебристого Призрака», буквально протискивающуюся по этой кротовой норе между вселенными.

— Такая дурында — и пролезла без повреждений, — прокомментировала Валькирия, — Ты что-нибудь понимаешь? Я — нет. Он обязан был разрушиться во всех этих изогравах.

Словно обнаружив, что речь идет о нем, корабль мигнул огнями. Затем вспышки стали чередоваться с двойными и продолжительными. Мне это сразу напомнило виденные в земных фильмах переговоры между военными кораблями начала 20 века. Валькирия помедлила и удивленно сообщила:

— Ну надо же! Они передают секретным флотским кодом Империи Ра, на тхерранском!

Я мигнул, всматриваясь в игру вспышек и поинтересовался:

— Что же они сообщают?

— «Благодарим за долготерпение точка теперь мы исчезаем точка Дэль и Юри найдут себе такой же юниверскаф, как Валькирия запятая до встречи пост скриптум капитан запятая ваши мечи работают запятая опробуйте их в этой вселенной точка пока подпись Вадда» — медленно перевела Валькирия, — Ну и скатертью дорога! Я только одного не поняла, насчет того, что мечи «работают». Ну, конечно, не заржавели и неплохо сидят в рукоятях. Ну и что?

— «Работает» — так говорят о каком — либо устройстве. Может быть, наш всезнайка намекает, что под невинным антикварным оружием спрятаны механизмы? — предположил я, — Пока что он ни разу не пролетел со своими предсказаниями. Погляди мечи, когда будет настроение, хорошо? А я пока побреюсь.

Мечи вызывали у меня симпатию, несмотря на все показное брюзжание. Они были совершенны в своей форме клинков, созданной веками эволюции холодного оружия и технологий металлургов. Они одинаково хорошо годились для колящих и рубящих ударов, и ударов плашмя лезвием, для оглушения потенциально ценного пленника. Несмотря на почтенный возраст, я не отыскал ни щербинки на ровных остриях и гранях титаново — бериллиево — циркониево — вольфрамовых лезвий. Для меня и посейчас было загадкой — как, кто в древней Ра мог владеть столь совершенными металлургическими технологиями. Да и сами металлы прежде надо было еще добыть из бедных коршианских руд… Мечи Власти были и оставались неразгаданной тайной. Я пометил это себе на будущее. Для древней технологии создать самозатачивающиеся лезвия, на зеркале которых тысячелетия истории не смогли оставить заметных следов… Я не люблю тайны, но к этим клинкам меня тянуло, как к шедевру оружейного искусства. Точного возраста мечей не могла вспомнить даже Мани, которая прекрасно помнила последние две тысячи лет правления династии Ра. Она знала только, что клинки были древними уже во времена Первой Императрицы. Я усмехнулся, вспомнив ее виноватый взгляд, с которым она сказала: «Капитан, подлинную историю этих мечей знают только они сами». Тогда я повеселился над стремлением тхерран обожествлять и наделять личностью любой древний предмет. Особенно, если этот предмет принадлежал какому — нибудь древнему святому, царю или герою.

Затем взглянул на пустое изнутри яйцо Валькирии и подумал, что слова принцессы могут иметь неожиданный смысл. Если это детища некоей достаточно продвинутой технологии, то они в самом деле могут быть личностями. И для тхерран в том ничего крамольного не было. Почему?

Я усмехнулся своим мыслям. Люди всегда придавали характер, например, кораблям. Или компьютерам. Человеку — терранину Нового времени, этак веков девятнадцатого или двадцатого идея разумного корабля была бы дика. В конце двадцатого он может бы и смирился с интеллектом, но для пущей надежности понатыкал бы в Валькирию пару пультов, какие-нибудь примитивные ложементы и так