— В том, что мы просим сделать, нет никакого ущерба для ваших интересов. Все равно нам двигаться в одном направлении, так отчего бы не стать на время попутчиками? Мы с Тиррой скоро покинем вас, но Юри и возможно Дэль проводят вас практически к самому месту, — подытожил Вадда, — Это здорово сократит и обезопасит ваш путь. А теперь я приглашаю вас осмотреть наш с Тирой корабль. Если, конечно, желаете. И, конечно, легендарные несметные сокровища, награбленные пиратами Белого Духа.

Мы с Мани (и Коброй) переглянулись. Она пожала плечами:

— Отчего нет? Ведь это, наверное, не очень опасно?

— Совершенно безопасно, — заверил Дэль.

— Тогда пообедаем после экскурсии. Валькирия, лапушка, синтезируй шесть энергоскафандров.

… Флагман пиратского флота, крейсер «Серебристый Призрак» произвел на нас совершенно разное впечатление. Он был огромен. Валькирия занимала меньше места, чем один из знаков, нарисованных на борту этого исполина. Нам он показался почти планетой, где имелось все необходимое для существования многочисленного экипажа. Вот только экипаж не имел ничего общего с нами. Дэль с Юри быстро смонтировали конвертер коршианского типа в пилотской рубке, подключили его к силовым магистралям корабля — и рубка заполнилась газовой средой, гораздо больше похожей на пресный, бедный кислородом коршианский воздух, чем на привычную дыхательную смесь Валькирии. Затем заработал синтезатор, которым занимались Тирра и Вадда. Попутно нам прочитали короткую лекцию о Белом Духе и его пиратах. Они считались практически неуязвимыми, поскольку не имели материальных тел, а были чисто энергетическими организмами, сгустками мыслящей энергии. Можно было повредить их корабли, их боевые машины, их скафандры, в которых они спускались разбойничать на планеты, но только не их самих. Один из скафандров стоял неподалеку — мне он напомнил боевые скафандры космических десантников Майи: человекоподобный силуэт из зеркального металла со странными вздутиями и суставами в непривычных местах. Гибкость конечностей была, судя по количеству суставов, фантастической. Оружия я не обнаружил, но оно чувствовалось. Один взгляд говорил — это создано для быстрого боя, для мгновенного маневрирования и незамедлительного подавления любого протеста. Вместо шлема из плечей вырастала голова, опирающаяся подбородком в грудь и не имеющая отверстий — жуткая металлическая маска взамен привычного забрала. Я хмыкнул, отворачиваясь. Амбиции Вадды показались непонятными — к чему всезнайке этот гигант, который будет управляться ими, скорее всего, с огромным трудом? Любая астрояхта была намного комфортнее и надежнее.

Я перевел взгляд на груды «сокровищ», при ближнем рассмотрении кажущихся заурядным мусором, сваленным кучами в рубке, больше напоминающей ангар для парочки Валькирий. При всей достаточности для пиратов Духа, людям Серебристый не предоставлял никаких удобств, если не считать энергоснабжения. Рубка не имела ни иллюминаторов, ни каких — либо других приборов наблюдения, то же касалось контроля состояния корабля и прочих насущных нужд. Коршиане вскрывали люки коммуникаций и подсоединяли к магистралям интерфейсы небольших компьютеров, изготовленных синтезатором. Через двадцать минут работы на полу рубки у стен стояли и мерцали экранами четыре небольшие машинки, перерабатывающие информацию Центрального Компьютера корабля и выдающие ее на экраны уже в годном к восприятию виде. Я покачал головой. В таком виде корабль можно было разве что перегнать на какую-нибудь космоверфь для полного переоборудования, но коршиане считали иначе. К мерцанию жезлов — фонарей прибавилось плавно усиливающееся свечение рубиновым огромного цилиндра под потолком. Его свет напомнил мне детские занятия фотографией, и все в рубке стало красно-черным. Коршиане объяснили, что экипаж видел в рентгеновских и гамма-лучах, и считал свой корабль прозрачным. Красный светильник служил чем — то вроде стереокомбайна, поскольку они общались между собой вспышками разных оттенков красного света. Теперь Вадда с Тиррой работали, иногда переходя от одной машинки к другой, обмениваясь теми же непереводимыми словами и перебрасываясь числами, как мячиками. Остальные уже начали скучать. Дэль разочарованно ковырялся в грудах хлама подобранной металлической загогулиной, Юри отсутствовала, таращась в голую стену, Мани зевала, переступая с ноги на ногу и деликатно прикрывая рот ладошкой, а я бродил между ними всеми, иногда наподдавая какую-нибудь штуковину ногой. Вскоре мы вернулись на Валькирию, оставив Тирру с Ваддой наслаждаться заумным диалогом с негуманоидным компьютером…

— Обед может и подождать час — другой, — пробормотала Мани и улеглась досыпать. Дэль и Юри коротко посовещались и решили идти до Заверти на Серебристом, а перед переходом в новую Вселенную вернуться на Валькирию. Им никто не воспрепятствовал, и они исчезли. Я выкурил сигарету, заказал капсуле еще кофе и уселся, откинулся в энерговихре ожидать их появления. Валькирия тем временем вошла в скачок.

Прыжок на юниверскафе происходит мгновенно, и в отличие от, скажем, стрельбы в цель, точность прибытия обратна дальности скачка — словом, чем дальше прыгнешь, тем точней попадешь в нужное место-время. Например, если на межзвездных расстояниях точность составляет сотни километров, то в прыжке между галактиками она намного меньше — считаные метры. А время всегда одно и то же — доли секунды: «Уехали — уже приехали».

«Серебристый» объявился почти одновременно с нами, но из-за крупных размеров его ошибка составила два миллиона километров. Что, по меркам космоса, вообще-то, немного. Как только крейсер завершил прыжок, Валькирия связалась с ним и забрала Дэля и Юри к нам.

— Это мы, пираты! — затараторил Дэль, едва успев появится в Валькирии, — И мы такую кашу заварили! Командуйте идти в Заверть, потому, что вся эскадра ломится сюда выручать одураченного флагмана! Мы даже повоевали по дороге — испытали главный калибр по нежилой планетке — так она, наврное, до сих пор трясется… И еще Вадда передал маленький подарок на память. Но сначала нужно в Заверть, капитан. Пожалуйста, распорядитесь.

— Ну уж у меня с инстинктами все нормально! — воскликнула Валькирия, резко прибавляя ход и проламывая световой барьер, Одновременно на терминале затлели уголья иероглифов всевозможных приспособлений для защиты и нападения. Знаки плавно меняли цвет, наливаясь багрянцем, затем — огненно-желтым цветом готовности, — Я уже смываюсь.

Я расхохотался. Дэль улыбнулся, вежливо подождал, пока я успокоюсь и протянул мне какую-то мелочь:

— Это от Вадды. Подарок на вечную память и для… — замялся, подыскивая подходящее слово, — Для пользы в трудных ситуациях. Это такой излучатель, годится в качестве зажигалки. Не боится огня, сырости, грязи и вообще ничего на свете. Правда, он не работает в вакууме, но там ведь твои сигареты не будут гореть, правда?

Он положил мне на ладонь тоненький лоскут фольги, порядочно помятый и снова выправленный, отчего по металлу осталась неправильная сеть складок, чем-то напоминающая сеть канавок на дубленой