сделать. Повреждение шахты остановило поршень, он погас, а я неожиданно резко вышел из состояния берксеркера и с ужасом посмотрел на дело своих рук: безголовые тела, из обрубков шей которых хлестала оранжевая кровь. Я повернулся к проему. Привалясь к стене, у дыры стояла Кобра. И улыбалась мне.

— Гадкий, испорченный мальчишка, — ласково промурлыкала она, — Варвар. Людоед.

Тигрица наелась своей любимой человечины и теперь, сыто мурлыкая, ждала немного грубоватой мужской ласки. Привалясь к провалу, она небрежно, не лишенным хищной грациозности жестом ткнула перед собой растопыренной ладонью, и откуда-то из-за стен донесся вопль боли и ужаса. Я не идел и не желал видеть, что она там делает — мне хватило хлюпанья и влажного чавканья, в которых с коротким хрустом захлебнулся многоголосый крик. Кобра улыбалась мне и дирижировала этой симфонией смерти, на расстоянии выдавливая глаза, вскрывая черепа и прочее, что там имелось у этих несчастных. Я подошел к ней, несильно ударил по пальцам, прекратив ее жуткие телодвижения:

— Довольно тебе. Садистка, — вытер о ее платье слизь и кровь с меча, — Довольно, оставь их.

— И не оказать им помощи? — недовольно спросила она, — Я в смысле — добить.

— Ты лучше погляди на нас и подумай, как мы явимся к детям вот в этом. Все же это были их сопланетники.

— Как скажешь, Капитан, — протяжно промурлыкала она и нежно провела по моей щеке окровавленными кончиками пальцев, прибавив к оранжевым брызгам шесть полос, — Уходим отсюда или погоняем зевак на улице?

Я отрицательно потряс головой. Кобра покорно вздохнула:

— Будь по твоему. А насчет чистоты — пошли в квартиру, смоем с себя все это дело. Не вижу проблем. Или вскроем соседнюю, жильцов вырежем и помоемся, если тебе неохота возвращаться на поле боя.

— Нет. Довольно. Валькирия, забери нас!

Мы мгновенно оказались в непредставимой дали от Корши. Капсула недовольно содрала с меня липнущее к телу одеяние:

— Вы что, маньяки?! Нужно было устраивать эту игру мышцами? Лучше б извилинами пошевелили хоть раз. Вот бассейн, смывайте скорей с себя всю эту дурнопахнущую дрянь. Ну ладно она, но ты, капитан? Никак не ожидала, что ты столь кровожаден!

Я оттолкнулся от обшивки и нырнул вверх — в бирюзовый водный шар над головой, не дослушав окончания возмущенного скрипения капсулы. Кобра погрузилась в гладь шаробассейна одновременно со мной. Ее две пары холмиков грудей упруго колыхнулись от встречного сопротивления влаги. Мы вынырнули, когда возмущенные скрипы и воинственное сопение Валькирии умолкли.

— А ты неплохо фехтуешь, — сообщила Кобра, стряхивая мокрые волосы с лица, — Это твое любимое оружие?

Я пожал плечами, тряся головой, чтобы удалить воду из слуховых проходов:

— Я впервые.

— Ими или вообще? — уточнила Кобра.

— Вообще. Ты отмылась? Чего ты?

Она озадаченно глядела на меня, словно впервые увидела. Покачала головой:

— Или ты врешь, или не знаешь себе цены. Я видела много поединков. Так дерутся мастера. Хмм, врать тебе особого резона нет.

— Я уже наплавался, вода прохладная. Моя раса все делает на совесть. Особенно, когда дело касается оружия, пыток, геноцида и тотальных разрушений, — почти честно сообщил я, — Такие вот дела, Кобра. Так ты уже все?

— Да. Подожди. Меня нелегко напугать, но тебе это удалось. Ты еще похуже меня будешь, молодой да ранний… Ну, идем.

Мы так же одновременно перевернулись в воздухе, касаясь в полуприседе обшивки капсулы. Нам никто не мешал — утомленные пережитым дети спали в светящихся, волокнистых энергоновых коконах. Как всегда, потоки теплого сухого воздуха мгновенно высушили тела.

— Как малышня? — спросил я.

— Без задних ног дрыхнет, — буркнула Валькирия, — Они не спали по трое суток, удерживая оборону в информационном пространстве Корши, пока мы их не забрали. Очень талантливые детишки. Даже гениальные. Я включила псинергетику, они проснутся полностью заряженными. И, знаешь, этот орган, хранящий у них пси, он очень любопытен!..

— Капитан, это может подождать, — промурлыкала Кобра, — Если ты не против, то я очень хочу залечь с тобой в просторный двухместный кокон. О, я хочу тебя, мой капитан…

И мне пришлось заниматься любовью с ней, с этим чудовищем в симпатичной, миниатюрной упаковке тхерранской принцессы. С этой «несчастной бабой», как когда-то выразился дракон. Но с точки зрения многих разумных, я был не меньшим монстром. В ушах еще застряли звуки побоища, и близость с Охотницей не принесла никакого удовольствия, так что, как только она удовлетворила свою страсть, я тут же уснул. Словно после тяжкой, неприятной работы. Последней мыслью было что-то вроде: «Как только станет возможно, депрограммирую ее. Или хотя бы удалю эту ненужную жестокость…»

Но если по правде, я не особо страдал от угрызений совести. Галаксменам несвойственно такое сразу же после акта насилия. Угрызения приходят потом, позже, многократно усиленные оттяжкой резинового жгута времени, да и то, если кто «поможет».

У терран сильная психологическая защита. Она нарабатывается с раннего детства, эта защита от потрясения тем фактом, что ты совершил насилие. Она куда сильней, чем у нормальных, цивилизованных рас космоса.

Разбудило меня заявление Валькирии:

— Пункт назначения ноль, ноль, ноль, ноль, минус одна минута. Точка континуума, материализация. Есть, Вадда!

— Замечательно, Валькирия Нимфодоровна, — откликнулся лишенный эмоций голос, — Доброе утро, капитан. Вам требуются несметные сокровища.

— Самое несметное из сокровищ — это координаты Дэва, — хмуро спросонья буркнул я, напяливая на себя шорты, — Это где и когда мы?

— Координаты я выдам, а пока рекомендую посмотреть в визор, капитан.

— Хмм…

— Ведь это единственная в настоящем настоящая пиратская эскадра. Флот Белого Духа. Мы возьмем у них подходящий аппарат.

Я сел и хмуро уставился в визор, нашаривая поданную предупредительной Валькирией чашку кофе. Сначала я не воспринял увиденное. Затем — понял и похолодел. Сотни огромных металлически отблескивающих кораблей дрейфовали в межгалактической пустоте. Я кинул взгляд на супругу — она еще спала. Секс накануне был чересчур интенсивен для ее маленького тела. Остальное население Валькирии занималось кто чем: Тира ела что-то из овальной глубокой миски, пристроив ее на коленях, Дэль стоял на коленях у самого ободка визора и разглядывал корабли, Юри гипнотизировала меня своими глазищами, устроясь неподалеку от нас с Мани, на утолщении металла, закрывающего вход в машинный отсек. В руке коршианка держала пирожное, время от времени выдавливая из трубочки синий крем и слизывая его быстрым движением длинного острого языка. Вадда размышлял, потирая подбородок пальцами левой руки и прогуливаясь по боковой поверхности юниверскафа.

— Полста мартини, — сказал я, приходя в себя после большого глотка кофе, — Вадда, у меня вопрос. Как ты собрался взять корабль? Они же огромные. Или у тебя есть готовый план?