– Что-о? – Мандзю резко обернулся, его глаза гневно сверкнули, отчего Хитати нервно сжался и втянул голову в плечи.

– Сон, увиденный в детстве… Дети бывают так впечатлительны, что однажды увиденный яркий сон они могут помнить всю оставшуюся жизнь. Возможно, именно это и произошло с вами.

– Даже вы, наставник, не верите мне. Чего можно ожидать от остального двора?

– Я верю, мой мальчик, я верю в вас! – старый прохиндей решил оправдаться. – Но порой все же закрадывается сомнение. Как вы можете помнить свою прошлую жизнь? Я вот, например, не помню и не знаю никого, кто помнил бы свое прежнее воплощение. Да и не важно, что было в той жизни, которую мой принц провел в другом теле. Важно то, как вы проживаете ее сейчас.

Мандзю отвернулся от старика, заложил руки за спину и быстро зашагал в сторону дворца. Немолодой уже Хитати, кряхтя, засеменил за ним.

– Мы все здесь, на земле, уже не в первый раз. Мы посещали землю в прошлых своих реинкарнациях. Да, люди не помнят прошлых своих воплощений. Для этого души пьют из источника забвения. Но ни я, ни Сягэ этого делать не стали, поэтому я помню не только прошлую жизнь, но и другие свои воплощения.

– Все это слишком странно звучит, мой милый принц, – стуча гэта по дорожке, скрипнул старый наставник.

Мандзю резко остановился и развернулся к сенсею. Тот, не ожидая такого поворота, налетел на принца и едва не рухнул на него.

– Идите спать, Хитати-сан, – оборвал беседу Мандзю, едва заметно поклонился наставнику и быстрым шагом направился к покоям.

Мы с сенсеем молча проводили его взглядами. Принц не стал обходить свою спальню, чтобы войти через дверь. Он подошел к открытому круглому сёдзи, аккуратно выбрался из гэтта и исчез во мраке комнаты. Старый сенсей молитвенно сложил ладони и приставил их к носу.

– Знавал я одного монаха, который помнил свое прошлое воплощение. Я тогда учился вместе с ним в храме. Он заперся высоко в горах в стенах храма, обучал учеников и никогда не спускался к людям. Потому что в прошлой жизни убил слишком много людей и сохранил память об этом. Всю жизнь наказывал себя за деяния из прошлой реинкарнации, вел жизнь праведника. Все монахи знали об этом и считали его сумасшедшим. В конце концов наставники отобрали у него учеников, чтобы он не смущал их своими рассказами из прошлой жизни, и посадили в яму, где он провел остаток своих дней. Мне бы очень не хотелось, чтобы с вами, мой любимый принц, произошло то же самое. Я буду убеждать вас в том, что ваша память о прошлой жизни не что иное, как иллюзия и детский сон.

Старый наставник вытер со щеки выбежавшую слезу и побрел в свою спальню, оставив меня наедине со своими мыслями. Прокручивая в памяти подслушанный разговор, я вернулась в ликорисовую беседку и, обессиленная, рухнула на татами. Усталость сковала мои веки, и я мгновенно провалилась в сон.

Мне снилось, как я не своим, а чьим-то незнакомым юным голосом признавалась в любви к Мандзю. Восхитилась его красотой, сиянием ровной кожи и добротой мудрых глаз. Сказала, что во всей стране не найдется такого красивого молодого мужчины, как принц. Не забыла упомянуть о том, как мудр Мандзю и как простой люд идет искать у него справедливости, когда император приглашает сына на приемы. И в конце, не выдержав, призналась:

– В тот день, когда я впервые увидела вас, ярко сияло солнце. Но оно потускнело, когда перед моими очами предстали вы. С тех пор я не вижу солнечного света, когда рядом нет вас, мой принц.

Я все ждала, что он ответит мне. Как ни странно, я осознавала, что сплю, и надеялась, что хотя бы здесь, во сне, он ответит мне взаимностью. Чуда не случилось.

– Милое дитя, признайтесь, это моя матушка вас прислала ко мне с признаниями? – такое обращение ко мне было слишком странным.

Нечто тонкое и неприятное укололо мой лисий нос. Что-то очень легкое коснулось моей ноздри; я, не выдержав, чихнула и открыла глаза. Над ухом раздался тонкий писк комара. Маленький кровосос снова попытался сесть на мой нос, но я не дала ему этого сделать – махнула одним из трех своих хвостов, прогнав назойливое насекомое. Сад вокруг окутала розовая рассветная дымка. Не успевшая испариться роса искрилась драгоценными камнями на лепестках ликорисов, приманивая к себе вездесущих стрекоз. Я моргнула несколько раз, отгоняя от себя остатки сна. Неподалеку от беседки, спрятав в рукавах ладони, стоял Мандзю и гневно смотрел на очень красивую юную девушку. На вид ей было не больше пятнадцати. Она стояла перед ним, склонив голову, не в силах посмотреть принцу в глаза. Щеки девушки пылали цветом ранней вишни. Глядя на них, я поняла, что диалог, который я только что увидела во сне, был реальным. Все это я услышала сквозь сон.

– Мой принц, прошу не гневаться на меня и императрицу, – девица положила руку на грудь и очень низко поклонилась. – Я пришла бы к вам и сама. Принц Мандзю-сан настолько красив и умен, что ни одно девичье сердце в нашем государстве не в состоянии устоять перед ним. Многие девушки хотели бы признаться вам в тех же чувствах, что и я. Только вот сердце нашего любимого принца остается глухо и молчит.

Красавица снова поклонилась, но не так низко, как в предыдущий раз. По ее щеке побежала тоненькая струйка. Она еще больше смутилась и поспешила стереть так не вовремя выступившие слезы.

– Прошу простить меня, милое создание, – голос Мандзю смягчился и был уже не так строг, как вначале. – Мое сердце принадлежит лишь одной девушке на земле.

– Но кто же она, мой господин? И почему вы на ней не женитесь? – оживилась девица.

– Ее пока нет здесь, но, когда она появится – обязательно женюсь. А теперь прошу простить меня, мне нужно поговорить с моей матушкой. – Сказав это, Мандзю коротко поклонился и направился в сторону материнских покоев, оставив униженную и расстроенную девушку наедине со своими мыслями.

Отвергнутая красавица проводила взглядом принца и, как только тот скрылся из вида, упала на влажную траву на колени и, закрыв лицо руками, разрыдалась. Мне же было интересно, что скажет Камэ Мандзю, и я поспешила во дворец.

Путь в спальню императрицы мне был хорошо известен. За годы, проведенные во